Тут же лицо Иоанна просветлело, и в глаза вернулся свет.

– Благодарю тебя, матушка! – Он взял ее ладони и поцеловал их.

– Пока рано рассыпаться в благодарностях. Может, у меня ничего не получится. – Она погрозила ему пальцем. – Если я сделаю это для тебя, то в ответ ожидаю, что ты будешь держать свое слово: в Англию приедешь только с серьезной и мирной целью. Мне известно о твоей любви к интригам – я не наивная девочка. Ты утверждаешь, что твое желание – помочь Ричарду? Так будь добр, помогай. Не злоупотреби моим доверием.

Он воззрился на нее проникновенным взглядом:

– Мама, обещаю, что никогда этого не сделаю.

– Нет нужды разыгрывать передо мной спектакль, – отмахнулась Алиенора. – Пусть твои поступки говорят за тебя, а не обещания и уговоры. Этого мне с избытком хватило при твоем отце, Господь свидетель. Допивай вино и позволь мне лечь спать. Уже поздно, а если ты хочешь, чтобы я попробовала переубедить Ричарда, то мне нужно как следует выспаться и встать пораньше.

– Конечно, матушка. – Сокрушенный, стремящийся угодить, он отставил кубок, поцеловал мать и ушел.

Ее сын неисправим, покачала головой Алиенора и присела, чтобы допить свое вино. Кажется, ее сердце только что взяло верх над разумом, а ведь она клялась больше никогда этого не допускать.

Ричард увлеченно разглядывал новый меч, пояс и ножны, когда на следующее утро Алиенора пришла к нему поговорить насчет запрета Иоанну появляться в Англии. Король выказал мало интереса к ее речам. Гораздо больше его занимали латунные накладки и мягкая розовая кожа его обновок, и потому Алиеноре пришлось повысить голос:

– Ричард, отвлекись от меча хоть на минуту и выслушай меня.

Недовольно пыхтя, он положил снаряжение на крышку сундука и с видом мученика скрестил руки на груди:

– Мама, я весь внимание.

Алиенора пристально взглянула на сына. С тех пор как он стал королем и с головой ушел в подготовку к Крестовому походу, достучаться до него было все труднее.

– Изгнание Иоанна из Англии вызовет разлад между вами. Ты должен дать ему какую-нибудь роль в управлении страной, пока тебя не будет.

Ричард изогнул бровь:

– Все должности в правительстве я уже раздал надежным людям. У меня нет никакого желания потерять Англию из-за действий Иоанна.

– Может, сейчас тебе это кажется верным решением, – возразила Алиенора, – но подумал ли ты о будущем? Что будет, когда ты вернешься? Что будет через десять лет? Исключая Иоанна из своего круга, ты сеешь вражду. Но если ты привлечешь его на свою сторону, он может стать твоим верным соратником.

– Уж не со слов ли Иоанна ты говоришь? – с подозрением прищурился Ричард. – Он попросил тебя вступиться за него?

Алиенора внутренне подобралась:

– А ты, мой сын, не слишком ли доверяешь тому, что вливает в твои уши Лонгчамп? Роль королевы как раз и состоит в том, чтобы вступаться перед королем за его подданных. Да, риски есть, но ты сам себе уготовишь еще большие неприятности, если сейчас отвергнешь помощь Иоанна. Дай ему шанс.

Ричард поджал губы:

– Дам, но только когда сам буду рядом.

– Я считаю, что ты совершишь серьезную ошибку, если не найдешь способа привлечь Иоанна к сотрудничеству в той или иной форме. Оно не должно быть тесным или постоянным, однако твоего брата нужно включить в общий план действий. – Она заметила, что Ричард хмурится все сильнее, и вышла из себя. – Иоанн – мой сын, так же как и ты, и я должна бороться и за его интересы тоже. Воспринимай мои слова как здравый политический совет, направленный на ваше общее благо. Теперь вы мужчины и должны работать вместе как мужчины, позабыв детские распри. У тебя в жизни больше ни с кем не будет такой близкой связи. Иоанн – единственный, кто остался у тебя из братьев, тебе надо пользоваться этим и ценить его по достоинству. От этого выиграете и вы оба, и государство.

– Ему ты тоже все это сказала? – поинтересовался Ричард.

– Да, теми же словами. Я не встаю на сторону кого-то одного. Твои соображения мне абсолютно ясны, но его доводы я тоже понимаю и потому прошу, чтобы ты относился к нему с чуть большим доверием.

– Чтобы потом рвать на себе волосы от отчаяния? – Он кисло усмехнулся, но Алиенора видела, что сумела пробить брешь в его непримиримой позиции. – Мама, я уже создал вполне сбалансированную систему управления Англией. Каждому назначена своя роль. Если я сейчас дам какое-нибудь поручение Иоанну, равновесие будет нарушено и возникнут проблемы. Ты же знаешь, как он любит заварить кашу. Это у него в характере.

– Я буду рядом и прослежу, чтобы ничего такого не случилось. Иоанну надо многому научиться, и он не готов править, но ему придется этим заниматься, когда он вернется в Ирландию или когда будет представлять тебя. – Она развела руками. – Даже если он останется в Нормандии, ничто не помешает ему строить козни оттуда. Лучше пойти ему навстречу в этом вопросе и обеспечить тем самым его лояльность.

Ричард снова повернулся к своему мечу, но в его глазах появилась задумчивость.

– Так что ты советуешь – разрешить Иоанну быть в Англии, если он того желает? – Он подумал еще мгновение и потом махнул рукой, сдаваясь. – Ладно, мама. Раз ты просишь меня об этом и раз он, как ты верно заметила, мой единственный оставшийся в живых брат, я согласен.

– Спасибо, – сказала Алиенора, испытывая смешанные чувства: и облегчение, и тревогу. – Ты порадовал меня.

Ричард тоже не был убежден в правильности решения:

– Будем надеяться, что мы не создали море новых проблем на свою голову.

Алиенора коротко рассмеялась:

– Я уже сделала это, родив сыновей. – Чтобы успокоить Ричарда, она стала разглядывать пояс и ножны, которыми он занимался до ее прихода.

– Это для меча Артура – для Калибурна.

– Понятно.

Ричард собирал мечи с тем же азартом и рвением, с которым его епископы собирали святые реликвии. Это превратилось в страсть, и в его покоях стояли полные сундуки оружия. Несколько лучших образцов всегда висело на стене той комнаты, где он задерживался дольше чем на одну ночь. В бою он пользовался только избранными мечами, но вся коллекция содержалась в идеальном состоянии. Каждый меч имел имя, приносящее силу и удачу: Жуайе-Гард, Отклер, Дюрендаль, Калибурн. Ричард был хранителем Жюста – меча его великого деда, первого Генриха, который ранее принадлежал Вильгельму Бастарду, завоевавшему Англию.

Сын показал ей Калибурн, сияющий, словно серебряный огонь. Гарду и навершие украшали золото и гранаты, а сама рукоятка была обвита красным шнуром с золотой шелковой нитью.

– Разумеется, его подновили, но основа – от того самого меча в камне, про который сложены легенды.

От некоторых мечей и вправду исходила аура мистической силы, и Алиенора явственно ощущала ее в клинке Вильгельма Бастарда, когда им владел Генрих. А вот в том мече, который Ричард называет Калибурном, магии не чувствовалось. Скорее всего, сын просто хочет убедить себя в том, что это настоящий артефакт. Ну что же, с политической точки зрения это правильно: объявление о том, что Англия владеет Калибурном, сразу поставит на место уэльсцев и бретонцев.