– Ах, Генрих, – пробормотала Алиенора негромко, – как прекрасно все могло бы быть. Даже на том свете ты не отпускаешь меня. – Она погладила шелк, и от движения ткань сверкнула на солнце. – Я думала, ты сведешь меня в могилу, но смерть поймала тебя раньше, а я до сих пор в этом мире, и мне надо столько всего сделать после долгих лет, которые ты потратил впустую. – Алиенора встала с колен и поморщилась от боли в затекших ногах. Да, она действительно пока в этом мире. – Я еще навещу тебя. Теперь не ты, а я прихожу и ухожу, когда мне вздумается.

Она вышла из церкви не оглядываясь, вызывающе быстрой походкой. И все-таки глаза пощипывало, а когда Алиенора сделала вдох, он сорвался неожиданным одиноким всхлипом.

Памплона, Наварра,

сентябрь 1190 года

Санчо, король Наварры, – темноглазый мужчина привлекательной наружности и с приятными манерами – взирал на Алиенору из-под тяжелых век. Его медлительная речь поначалу могла показаться свидетельством неторопливого ума, но вскоре становилось очевидно, что за каждым словом стоит глубокая и продуманная мысль. Сбоку от его кресла разместился его старший сын, носящий то же имя, более легкий и быстрый, чем отец, но скроенный из того же материала. Оба они отличались высоким ростом, и Алиенора уже опасалась, не придется ли ей при встрече с невестой Ричарда задирать голову.

Алиенора прибыла в Памплону этим утром, и ее сразу проводили в замок, где она смогла отдохнуть в богато обставленных покоях и сменить дорожное платье на элегантный шелковый наряд и легкую накидку. Сейчас она знакомилась с королем Санчо, а в соседнем зале их ожидали накрытые столы.

– Вы задумали долгое путешествие для моей дочери, раз планируете ее встречу с королем Ричардом в его зимнем лагере в Мессине. – Санчо использовал в беседе с ней не наваррский язык, а окситанский – язык самых южных владений Алиеноры. Даже с испанским акцентом, знакомые с детства слова и модуляции переносили королеву в те времена, когда трубадуры и люди из Бордо говорили и пели на этом языке при дворе ее отца.

– Я не попрошу от вашей дочери ничего, чего не сделала бы сама. Уверена, она унаследовала от своих знаменитых предков выносливость и стойкость.

– И эти качества, и множество других. Беренгария – сокровище среди женщин, и мне нелегко будет с ней расстаться.

– Ваше благоразумие достойно восхищения, – бросила Алиенора. Предполагаемой невесте было двадцать пять лет – слишком много для незамужней дамы столь высокого положения. Но очевидно, Санчо – любящий и расчетливый отец, готовый дожидаться самой блестящей партии для дочери. – Мой сын тоже весьма рассудителен при выборе невесты.

Санчо жестом приказал слуге долить в кубок Алиеноры вина с водой.

– Ваш сын – великий король. Не просто так его прозвали Львиным Сердцем. Он средоточие надежд всего христианского мира на возвращение Иерусалима из рук безбожников. Любой отец был бы счастлив обручить дочь с таким правителем.

Несмотря на хвалебные слова в адрес Ричарда, Алиенора слышала сдержанность в тоне Санчо и понимала, что переговоры далеки от завершения. Выпрямив спину, она приготовилась к игре. Это походило на партию в шахматы, и королева была намерена ее выиграть.

– Один вопрос беспокоит меня, – продолжал Санчо. – По-видимому, ваш сын по-прежнему помолвлен с сестрой короля Франции. Моих послов убеждали, что это не так, но могу ли я доверять этому? Как вы сами заметили, я благоразумный отец, который более всего печется об интересах дочери.

– В высшей степени похвальная осмотрительность. Если Ричард еще не уведомил короля Франции о перемене в своих планах относительно его сестры, то только потому, что ситуация сложилась крайне деликатная, о чем вы наверняка осведомлены через ваших послов. Я готова поклясться на священных реликвиях, что мой сын не имеет намерения жениться на принцессе Адель.

– Что вы, что вы! – Санчо зацокал языком и всем видом выразил сконфуженность. – От королевы Англии я не стану требовать никаких клятв. Ваше слово и сам ваш приезд ко мне – лучшие доказательства вашей искренности, это только отцовская осторожность заставляет меня беспокоиться о дочери.

– Спешу заверить вас, что если мы с вами сейчас придем к согласию, то я лично провожу Беренгарию к Ричарду и прослежу за тем, чтобы бракосочетание свершилось по всем правилам, – сказала Алиенора. – Для меня это серьезное предприятие – пересечь Альпы посреди зимы. Надеюсь, моя решимость в этом деле убедит вас в том, что волноваться не о чем. Беренгария и Ричард поженятся, как только мы окажемся в Мессине.

– А если вы приедете туда во время Великого поста, когда нельзя сочетаться браком?

– Тогда за вашей дочерью буду присматривать я сама и вдовствующая королева Сицилии, а брак заключим сразу по окончании поста. Как видите, чем раньше мы сможем достичь согласия, тем лучше.

Санчо поглаживал бороду:

– Воистину, и я бы хотел, чтобы так все и произошло.

Они перешли к обсуждению конкретных условий и пунктов брачного договора, в частности тех, что касались приданого Беренгарии. Переговоры велись тонко, благородно и дипломатично, но все равно по сути своей это было нечто среднее между игрой в шахматы и торговлей на рынке.

В конце концов обе стороны добились удовлетворительных для себя условий. Алиенора откинулась на спинку кресла и сделала глоток темного наваррского вина.

– Вы позволите познакомиться с предполагаемой супругой моего сына? – Она слегка выделила тоном слово «предполагаемой». Окончательное решение будет зависеть от того, какое впечатление произведет на нее Беренгария.

– Разумеется, госпожа, и я уверен, что вы будете благосклонны к моей дочери, хотя, конечно, я, как любящий отец, излишне пристрастен. – Санчо послал слугу за Беренгарией.

Алиенора смотрела на дверь. Она проделала длинный путь, и сейчас предстояло узнать, не зря ли потрачено столько усилий. К любопытству примешивалась тревога.

Молодая женщина, вошедшая в комнату в окружении фрейлин и прислуги, и правда оказалась высокой, под стать отцу и брату, и крепкого телосложения. Платье из темно-синей шерсти не скрывало пышных форм, но покрой имело скромный. Поверх толстых иссиня-черных кос покоилась на простой белой вуали золотая диадема.

Девушка опустилась в грациозном реверансе сначала перед королем, потом перед Алиенорой. Даже склонив голову, Беренгария держала спину идеально прямой. В этой позе она оставалась до тех пор, пока отец не поднял ее. Ласково поцеловав дочь в щеку, он представил ее гостье.

Беренгария обратила на Алиенору исполненный спокойствия взор. Вокруг темно-карих глаз, опушенных черными ресницами, лежали теплые тени, придавая ей привлекательную томность. У нее были острые скулы, длинный тонкий нос и подбородок с ямочкой. В целом ее внешность была не столько женственной, сколько необычной.

– Госпожа, счастлива служить вам. – Беренгария говорила негромко, но уверенно.