Наська умоляюще посмотрела на меня.

— Она про электронные книжки говорит, — сказал я. — С бумажными сложнее. Бумажных книг куколки боятся, убегают от них с криками.

Василий засмеялся и потрепал Наську по голове.

— Спасибо, очень увлекательная история. Будем знать.

— Решили присоединиться? — спросил я.

Виталий Антонович сказал:

— Елена позвонила, кое-что рассказала… Да.

— Я взял отгул на пару дней, — сообщил Василий.

Сумки, с которыми они ходили в клинику, стояли рядом. Старики-разбойники решили драться до конца.

— Анастасия, — Виталий посмотрел на куколку. — А ты не помнишь такого стража…

— Такую стражу, — поправила куколка.

— Он всё-таки юноша… зовут Викентий… наверное, у вас звали Вик… Викентий Исаков…

— Вик, — кивнула Наська. — Знаю, скучный. Здоровый такой. На входе стоял часто.

Виталий кивнул.

— Он две недели назад… — куколка замялась, — уехал. Он глупенький, но сильный.

— Уехал? — воскликнул Виталий. — Куда?

— Угу, — у куколки забегали глаза. — Уехал…

— Наська, это его сын, — сказал я. — Пожалуйста, расскажи без фантазий. Мы же всё равно уже понимаем…

Наська смущенно посмотрела на Виталия Антоновича.

— Я не знаю, правда. То есть знаю, но без деталей. Мир называется Титар. Туда берут из нашего Гнезда, из воронежского, из всяких других, но я не в курсе… Ой, знаю, ещё есть монмартрское Гнездо, Монмартр — это улица в Париже, да? Про Титар не особо знаю, этому позже учат. Там всё такое… — она пихнула ногой подушку, — мягкое. И света мало. Я туда не хочу, есть ещё Сульдри, с болотами и грязевыми вулканами, это прикольно…

Она замолчала. Мы смотрели на неё в оцепенении.

— Лишнего наговорила? — спросила Наська виновато.

— Не то, чтобы лишнего, — ответил Василий. — Мы вроде как понимали…

— Но более абстрактно, — произнёс Виталий медленно.

— Извините, что назвала Вика глупеньким, — повинилась Наська. — И вообще! Я опять всё нафантазировала. Хорошо получилось, правда? Максим, ну скажи, я ведь всё время придумываю!

— Она всё время придумывает, — подтвердил я. — Виталий, главное, что твой пацан живой. Верно?

Виталий кивнул. Взгляд его под очками оставался расфокусированным, задумчивым. Думал про планеты с названиями Титар и Сульдри, про своего сына…

— Слушай, я тут подумал… — пытаясь отвлечь его, начал я.

— Нет, — сказал Виталий. — Не буду я звать наших ребят. Кое-кто пойдёт, да, но незачем.

— Ты не понял! Что, если попросить Гнездо их призвать? Ещё троих, пятерых… Тогда у нас будут шансы выдержать любую атаку!

Я понимал, что одновременно резко повысятся шансы довести ситуацию до края, до уничтожения Прежними всей Земли. Но в данный момент меня это почему-то не волновало.

— Максим, не выйдет, — сказала Милана.

— Почему?

— Гнездо не может призвать больше одного человека одновременно.

Я глянул на Наську. Та кивнула.

— Почему я не знал? — спросил я, обращаясь к Гнезду.

Ощутил смущённый ответ: «Ты не спрашивал».

А ещё понял, что Гнезду очень трудно держать связь одновременно с призванной Миланой и мной, бывшим в Призыве ранее.

— Ясно, — сказал я. — Проехали. Мысль была хорошая, но глупая.

— О, так бывает, — подтвердил Василий. — С годами всё чаще и чаще, привыкай.

— Народ, раз теперь здесь вы и Милана, я на время отлучусь? — спросил я. — Погода располагает к прогулкам. К вечеру вернусь.

— Ты простудишься, у тебя ноги мокрые, — сказала Наська.

— Выпью горячего чая с малиной, — ответил я. — У вас есть малиновое варенье?

Наська пожала плечами. Спросила:

— Может, тебе другой зонтик поискать?

— Нет, с этим мы уже подружились, — сказал я, забирая его у Миланы. И в доказательство погладил цветастый купол. — Он стильный, яркий. Мы с ним вдвоём производим неизгладимое впечатление.

Мне (или Гнезду) повезло уже трижды. С первым уничтожителем, с нашим налётом на логово Прежних, со второй схваткой в Гнезде.

Почему-то я был уверен, что запас везения кончился. Не зря даже в сказках всё заканчивается на цифре «три». Победил Иван-дурак трёх чудищ, вот и молодец, вот и сказочке конец, и поехал он во дворец, получать царскую дочь, полцарства и сундук с медовыми пряниками. А там, у ворот дворца, его ждало четвёртое чудище, только про это уже в сказке не рассказывают.

Лихачёв не хочет помогать. И даже если бы захотел, что ему, класть своих ребят, защищая Гнездо? Сколько у него там людей-то? Два десятка, три? Пара броневиков?

Иван, возможно, смог бы подогнать серьёзные силы. Какие-нибудь воинские части. Только он не Иван-дурак, он Иван-царевич. Он не сражается с чудищами, он заключает с ними соглашения.

Третья сила, которую я, возможно, придумал… Если она и есть, выхода на неё никакого. Ну не похож бомж-стихотворец на межзвёздного эмиссара.

Что остаётся?

Прежние, с которыми мы уже в состоянии войны.

Инсеки, которые заняли их место.

До Инсеков, по крайней мере, я однажды докричался. Почему бы не попробовать снова?

За спрос, как известно, денег не берут.

Я дошёл до представительства Инсеков без приключений, лишь промок до нитки (к дождю присоединился ветер, и ни зонт, ни плащ уже не спасали). По пути заглянул в магазин — обычный, человеческий. Благодаря тому, что в ресторане я предоставил честь расплачиваться Ивану, у меня остались почти все деньги от Лихачёва.

Цены были безбожные, ну, кроме тех продуктов, стоимость которых регулировало государство. Но мне не нужны были серенькая мука, серенький сахар, серенькие макароны и такое же серенькое порошковое молоко (удивительно, но почему-то все эти государственные продукты приобретали единый унылый цвет).

Я купил два десятка леденцов на палочке и банку малинового варенья. Ну а что такого? Хожу в мокрых кроссовках и чёрном плаще под женским зонтом, люблю сладкое. Имею право, не запрещено.

В представительстве, на входе, я сдал пистолет и пакет со сладостями, чем вызвал понятную реакцию. Пришлось вновь предъявлять удостоверение, выслушивать вопросы и давать уклончивые ответы. В этот раз была другая смена охранников, то ли более любопытных, то ли дотошных. Кончилось тем, что я посоветовал проверить списки людей, которых им вообще запрещено задерживать, услышал ожидаемый ответ «нет таких списков, у нас перед законом все равны», улыбнулся и пошёл внутрь. Останавливать меня не стали, но принялись куда-то звонить.