– Антрополог из Линца, – объяснил Снейдер и включил громкую связь. – Моя коллега Сабина Немез, которую вы уже знаете по раскопкам в монастыре, тоже слушает.

– Добрый вечер, – сказала Сабина. Она хорошо помнила женщину в белом комбинезоне, в никелированных очках и с седой косой.

– Я уже проинформировала ЛКА в Линце – но хочу, чтобы вы тоже узнали, что вместе с иннсбрукской командой судебно-медицинских экспертов мы исследовали большую часть семидесяти четырех детских скелетов, – сообщила антрополог. – Кости пролежали в земле от 37 до 43 лет. Вообще-то в таком влажном климате они должны были полностью разложиться, но по причине, к которой я сейчас вернусь, этого не произошло. В любом случае мы обнаружили две особенности…

Сабина услышала, как женщина застучала по клавиатуре. Она быстро достала из кармана свой мобильный, положила на стол рядом с телефоном Снейдера и включила аудиозапись, так как из профессионального судебно-медицинского отчета они, вероятно, поймут лишь половину. Снейдер – сосредоточенный, с нахмуренным лбом – сидел рядом.

– …обычно скелеты младенцев скорее хрящевидные, потому что костенеют позже. Но у этих младенцев наблюдается необычное для их возраста окостенение, – сказала антрополог. – Например, большой родничок, где соединяются лобные и теменные кости, закрывается лишь к двум годам. Но почти у всех найденных черепов передний родничок уже закрыт.

– В чем может быть причина? – перебил ее Снейдер.

– Мы обнаружили в костях большое количество различных химических веществ, но еще должны изучить их более детально, – ответила антрополог. – Проблема в том, что у каждого ребенка в костях следы разных химических веществ. Это трудоемкая работа, которая потребует много времени.

– И эти химические вещества отвечают за то, что кости разлагаются медленнее, чем обычно? – спросила Сабина.

– Нет, причина другая – и вот тут мы подошли ко второй особенности…

Сабина бросила на Снейдера взволнованный взгляд.

– …Причина быстрого оскостенения и замедленного разложения скелетов может заключаться в интенсивном рентгеновском облучении.

– Рентгеновское облучение? – Снейдер нахмурился. – Вы имеете в виду, после того как трупы закопали или еще при жизни детей?

– При жизни.

Сабина сглотнула.

– Но это нужно еще детально изучить, – сказала женщина. – Мы стоим в самом начале исследований, но так как находка была необычной, я хотела уже заранее вас проинформировать.

– Большое спасибо. Если вы узнаете больше, пожалуйста, немедленно нам сообщите. – Снейдер закончил разговор.

Сабина выключила аудиозапись.

– Рентгеновское облучение? – Она рассчитывала на многое, но не на это.

– Министр Хирш упомянул, что мужчина, которому он передавал младенцев, работал в сфере медицинской техники, – напомнил ей Снейдер.

Химические вещества и рентгеновское облучение.

Сабину бросило в дрожь.

– Во что же мы вляпались?

Снейдер озвучил то, о чем она подумала:

– Боюсь, речь идет о медицинских экспериментах над людьми.

Хотя комната для допросов находилась на шестом этаже – как и в БКА Висбадена, она была без окон, со смотровой и двусторонним зеркалом.

Прежде чем Сабина и Снейдер вошли в саму комнату, они узнали от австрийских коллег, что по отпечаткам пальцев женщину идентифицировали как Грит Майбах.

– Бывший горный стрелок австрийских вооруженных сил, уволилась чуть больше трех недель назад и немедленно была освобождена от службы, – объяснил им майор австрийского БКА, неуклюжий мужчина с закатанными рукавами рубашки.

При словах «горный стрелок» Сабина автоматически подумала о наручниках, которыми Вальтер Граймс был прикован к трубе с кислотой.

– Что привело к увольнению? – спросил Снейдер.

– Мы не знаем. Как и не имеем представления, почему она совершила покушение на члена правительства.

– Ваше правительство тут ни при чем, – успокоил мужчину Снейдер. – То, что доктор Ульрих Хирш занимает пост министра, всего лишь печальное совпадение.

Мужчина вопросительно посмотрел на него.

– А почему вам разрешено провести ее первый неформальный допрос?

– Мы работаем над этим делом уже несколько дней, оно вышло за пределы Германии и привело нас в Австрию, но в настоящий момент я не могу сказать больше. – Быстрым движением руки Снейдер отклонил все дальнейшие вопросы и задумался. – Вы сказали «чуть больше трех недель назад». – Он повернулся к Сабине: – Наша монахиня тоже вышла из своего ордена три недели назад. Одинаковое временное окно! Что связывает обеих женщин?

– Вы думаете о ребенке, которого родила монахиня? – предположила Сабина и обратилась к майору: – Сколько лет Грит Майбах?

– Согласно ее личному делу – тридцать семь.

– Вполне подходит, – констатировал Снейдер. – Кто ее родители?

– Мы не знаем, Майбах выросла в приюте в Куфштайне.

– Здорово. – Снейдер заулыбался, словно они вышли на верный след. – Мне нужен результат ДНК-теста Грит Майбах для сравнения с человеком, который находится под арестом в Висбадене.

На лице майора появилась кислая гримаса.

– Не получится.

– Только не начинайте сейчас про права человека, бюрократическую волокиту и защиту персональных данных!

Майор сдвинул брови.

– Для этого нам нужно согласие женщины или судебное решение.

– Не нужно, – возразил Снейдер. – У женщины рваная рана на голове. Смените ей повязку и отправьте окровавленную марлю в лабораторию. И поторопитесь. Результат необходим мне сегодня вечером.

– Что вам необходимо, меня не…

– Обсудите это с вашим начальником! – перебил его Снейдер.

Пока два санитара меняли Грит Майбах повязку, Снейдер и Сабина должны были подписать формуляр, что они входят в камеру под свою ответственность и в случае их ранения или смерти Австрийская Республика ответственности не несет.

Это действительно необходимо? – спросила бы Сабина в любом другом случае, но эта женщина была горным стрелком, а после того как Сабина сама видела, на что способна Грит Майбах, она держала язык за зубами.

– Готовы? – спросил Снейдер.

Сабина кивнула, и они вошли в комнату для допросов.

В помещении с холодным белым кафельным полом и люминесцентной лампой стояли только стол и три стула. Майбах была в оранжевой одежде, руки скованы впереди наручниками. Ее левый глаз украшал довольно внушительный синяк, который ей наверняка поставил Кржистоф. В ее взгляде сверкнула ненависть, когда Снейдер и Сабина сели за стол напротив нее.