– Больше двух сотен лет прошло с тех пор, как лейры стали официально считаться уничтоженными, и я точно знаю, что Риомм, Тетисс и другие ни за что не признаются в обратном. Ни за что. Пока беда не грянет. Многие годы я пытался раскрыть всем глаза на истинное положение вещей, но никто не захотел принимать мои слова всерьез. Когда же я попытался доказать свою правоту наглядно, меня объявили безумцем, лишили всех званий и вышвырнули на улицу. Моя семья стала жертвой нападок идиотов, а позже – и самих лейров… – Голос Гугсы сорвался и ему пришлось на какое-то мгновение прекратить говорить, чтобы унять душившие его слезы. – Я знаю, Метара к этому не причастна, но у нее хватает и своих грехов. Как и у шаманки, что постоянно таскается за ней следом. Собственно, именно шаманка и натолкнула меня на мысль, что Тени, кажущиеся чем-то незыблемым и вечным, на самом деле не так уж и неуязвимы.

Когда пришло время вербовки, им пришлось быть крайне осторожными, и тем не менее я неплохо читал между строк. Я понял, чего они от меня хотят и как именно я должен удовлетворить их потребности. Для этого пришлось разыграть целый спектакль и заставить идиота Сивера невольно вытаскивать из них для меня сведения о природе Теней. Я сделал то, на что ни один другой в здравом уме и не решился бы. Я посетил руины Паракса, говорил с аборигенами Боиджии, вдыхал зловонный воздух Палвы, слышал, как смерть протяжно голосит, мечась меж шпилей заброшенных храмов, и могу заявить, что стал понимать Тени, как ни один нормал до этого. Это дало мне необходимый материал для воплощения мечты в реальность…

Гугса вновь вынужден был прерваться: что-то за границей восприятия голографической камеры отвлекло его внимание. Для меня же это стало еще одной передышкой, которую я мог использовать лишь затем, чтобы убедиться: все это происходит на самом деле и я не сплю.

Когда его осунувшееся морщинистое лицо вновь появилось в фокусе, речь звучала много быстрее, будто у него катастрофически не хватало времени:

– У Метары на уме лишь одно – жажда власти. Ее на самом деле не волнует монстр, которого я создаю. Она лишь хочет с его помощью подчинить Галактику себе. Но шаманка другая. Она понимает, что существо своим тихим шепотом сведет с ума не только все ее поганое племя, но и вытравит из самой ткани Пространства-Времени скверну под названием Тени. Вот только почему меня не покидает предчувствие, что этого она и добивается?

Впрочем, отвлекаться не стоит. Час моего скромного триумфа почти пробил, и я ни за что не отступлюсь. Нет никаких сомнений в том, что меня не оставят в живых, когда работа будет окончена, и как раз именно поэтому я и делаю эту запись. О том, как сохранить ее от посторонних будет думать уже Мирея Винтерс. Ей же придется запустить реакцию, в которой мое творение возьмет на себя роль катализатора событий. Кем бы он в итоге ни вырос, уверен, свое предназначение он исполнит как надо…

Что именно последняя фраза должна была означать, я не понимал, но именно на ней все излияния Гугсы и обрывались. Больше в записях на эту тему я не обнаружил ни слова, что, впрочем, не меняло того факта, что о деле, которым занимался, доктор Гугса знал больше, чем кто-либо.

Выбравшись из-за стола, я тут же столкнулся с СиОБи, которому, как будто, не терпелось что-то спросить. Не став дожидаться, когда робот созреет, я сказал ему:

– Сотри все данные по Гугсе, что были на чипе, и из собственной памяти их тоже убрать не забудь.

– Что-то не так, мастер Риши?

Я на несколько секунд замер, не зная, что сказать ему. Делиться находкой, которую сам СиОБи счел ничего не значащей болтовней, казалось как-то нелепо.

– Просто сделай, как я прошу, и никогда об этом больше не упоминай.

– Слушаюсь. Но вы же понимаете, что у моего молчания есть свои пределы. Если леди Диана захочет расспросить меня об этом…

– Если не знаешь, о чем спрашивать, то и проблемы нет, верно?

– Я вас понял, мастер Риши.

– Вот и молодец.

Острая необходимость переговорить с Аргусом, возникшая в глубине сердца, вытолкнула меня из-за стола и направила на поиски его хозяина. Знания, почерпнутые из инфочипа, наводили на мысль, что Гугса непросто скрывал от лейр свои истинные мотивы, но также отчаянно хотел, чтобы я, быть может, когда-нибудь узнал о них. Думается, доктор непросто подозревал, что долго он не протянет. Кажется, он, в какой-то мере, сам срежиссировал свою смерть. Ведь Мекет и леди Мирея были знакомы, и, насколько мне известно, именно по ее наущению братец взялся положить конец трудам ученого, а заодно и прихватить меня с собой. Тогда-то шаманка и заподозрила неладное, безжалостно выведя из игры одну из своих подруг.

Снедаемый сомнениями и предчувствиями, я покинул аргусовский кабинет и, пройдясь немного по его апартаментам, замер у края того самого таинственного бассейна, заинтересовавшего меня прежде. Глядя, как гипнотически мерцает и переливается плескавшаяся в нем мутная жидкость, я осознал, что сыт по горло всеми этими баснями. Хватит тянуть время! Пора навестить Гробницы лично и наконец расставить все точки над «i»!

Поглощенный собственными мыслями, я не сразу заметил, как жидкость в бассейне пришла в движение и вспенилась, явив на своей поверхности Аргуса. Я никак не ожидал застать его принимающим ванну и потому попятился, глядя на абсолютно голого и мокрого стража с отвисшей челюстью.

Аргус встретил мое недоумение с невозмутимостью камня. Ни капли не стесняясь собственной наготы, он выбрался из бассейна и с легким интересом склонил голову набок.

– Нашел что-нибудь?

До меня даже не сразу дошло, о чем речь, но как только чудо случилось, я откашлялся и сказал:

– Надеюсь, у тебя есть достаточно быстрый корабль.

Он лишь вопросительно изогнул бровь:

– Решился-таки?

– Вроде того. – Почему-то в присутствии бывшего стража, вся моя непоколебимая уверенность стала вдруг какой-то зыбкой и неустойчивой.

– И знаешь, что там тебя ждет?

– Кажется да, – буркнул я, начисто забыв о странном бассейне и его назначении.

– Хм, – обронил он в ответ, набросив на плечи лежавший поблизости халат.

И что это, позвольте спросить, должно значить?

– Что я, по-твоему, делаю не так?

Запахнув полы халата, Аргус метнул в меня пламенный взгляд:

– Сам не догадываешься? Очертя голову, рвешься в омут, о глубине которого не подозреваешь.

Перепады в его настроении заставили меня выпустить иглы:

– С каких это пор ты стал моим советчиком? Да и вообще, есть ли определение нашим с тобой отношениям? Мы не друзья и даже союзниками называться вряд ли можем. Так с чего ты взял, будто можешь указывать, как мне поступать?

Лицо Аргуса потемнело, отчего глаза стали вдове ярче.

– Разве есть на свете хоть кто-то, способный тебе указывать? – едко поинтересовался он, нависая надо мной могучей скалой. – Ты же никогда и никого не слушаешь. Я лишь пытаюсь помочь тебе сохранить жизнь.