Мало кого спасло то, что оставили для человечества шедевры, хотя сам вообще-то не знаю, как бы решил их судьбу я, довелись принимать решение. Куда удобнее стоять в стороне и критиковать, что я бы сделал с удовольствием, какое бы решение ни было принято.

Азазель прокричал со ступеней лестницы, ведущей наверх:

- Быстрее!.. Та комната здесь!

Я, с обнаженным мечом в одной руке и молотом в другой, ринулся к нему, а он, развернувшись, так заспешил вверх по лестнице, что дважды позорно промахнулся мимо ступенек.

Не спрашивая больше, я перехватил его взгляд на массивную дверь, молот вылетел из моей руки, как пушечное ядро размером с чугунного быка.

Дверь с грохотом внесло вовнутрь, Азазель ахнул, я крикнул злорадно:

- Не ожидал такую лепоту? Еще не то от людёв узришь! Мы вообще-то веселые…

Он торопливо вбежал в комнату, отмахнулся:

- Здесь при защите не учли, что добудешь такой молот… Ага, вот сюда!

На каменной стене напротив страшно вспыхнули огнем странные знаки, напоминают нечто настолько ужасное, что мое сознание, если и помнит, то поспешило захлопнуть дверцу, задвинуть все засовы, запереть на замок, а ключи выбросить.

- Туда нельзя! - сказал я быстро.

Тамплиер и Сигизмунд набежали сзади, едва не стоптав нас обоих, переглянулись, Азазель вскрикнул нервно:

- Откуда… знаешь?

- Неважно, - огрызнулся я. - Но я не пойду и тебе не советую.

Он сказал зло:

- Но другого пути нет!

- Нужно найти.

- Но, сэр Ричард, откуда ты можешь знать…

- Родовая память, - ответил я раздраженно. - О генетике слыхал? Ну вот, а я слышал. Правда, ничего не понял. В общем, если нам нужно в том направлении, то лучше обойдем.

- Но почему?

- Герои всегда идут в обход, - отрезал я. - Прямо прут только дураки. Надеюсь, со мной таких нет?

Они переглянулись, по их лицам я видел, что если и есть среди нас дураки, то это не они точно, но вслух высказать не решились, интеллигенты, то-лерасты.

- И как обойдем?

- Справа или слева, - ответил я. - В таком тактическом, не побоюсь этого слова, термине нет ничего идеологического! Только географическое понятие правизны и левизны, никакой политики и намека на течения в одной сплоченной партии!

Азазель посмотрел с таким изумлением, что я подумал насчет бисера перед ангелами, зря умничаю, не оценят, гады крылатые. Они прямые и честные, а мы честные, но извилистые, так в нас больше честности влезает, всякой и разной.

Вход в зал слева перегорожен железной раскаленной докрасна дверью. Окошко зарешечено, изнутри бьет жаркий оранжевый свет, страшно воет ветер, как при чудовищном лесном пожаре, но здесь огонь сильнее.

Я чувствовал себя так, словно там дальше раскаленные недра солнца, но бездумно ухватился за молот, метнул, Тамплиер и Сигизмунд дружно ломанулись в грохот и сверкнувшие искры железа по камню стен и свода.

- Стоп, - велел я. - Сперва Азазель, его не жалко… Нет, пойду я, мы же как бы защищены?

Я шагнул вперед, ничего не случилось, я сделал несколько шагов, и тут ожила одна из огромных статуй, изображающая чудовищного черного зверя, похожего на кабана размером с быка, только в блестящей металлом чешуе, а голова литая, двигается нижняя челюсть да глазные яблоки в узких щелях под стальными выступами.

- Страшно? - спросил он металлическим голосом.

Я оглянулся, махнул рукой Азазелю и рыцарям:

- Пройдите под стенкой в запретную комнату, что уже не запретная. А этого мордоворота я одной левой.

Все трое послушно, я же сюзерен, пробежали вдоль стены, чудовищный зверь даже не покосился в их сторону, рассматривая меня с заметным интересом, потом гулко захохотал:

- Смелые речи… Мне людишки своим безрассудством даже нравятся. Хотя вы и слишком драчливые. Но это вам не поможет.

- Как знать, - ответил я. - Эту битву вообще-то ведут эти людишки, не знал? Ангелы так, вспомогательная сила. На подхвате, принеси-подай-от-тащи. Уйди с дороги, останешься жить.

- Почему? - спросил он с интересом.

- Пленных не бьют, - сообщил я и смерил взглядом расстояние, но слишком близко, молотом не успею даже замахнуться.

Он захохотал:

- Пленных?..

Я не успел увидеть, как он метнулся вперед, страшный удар в грудь отбросил меня на несколько шагов. Спиной ударился о стену так, что хрустнул позвоночник, во рту стало солоно.

Он приближался неспешно, я успел вскочить и выставить перед собой меч острием в его сторону.

Остановившись, сказал с интересом:

- Ого, какая живучесть!.. Но это тебе не поможет.

- Зато знаю, - сказал я зло, - что поможет тебе. Ты меня начинаешь злить.

Он сделал шаг влево, но острие меча все так же смотрит ему в грудь, шаг направо, но я тут же сдвинул меч, так что если эта тварь прыгнет, то обязательно напорется. Лишь бы только сам меч не подкачал, на такой стальной шкуре работы неизвестных умельцев, да еще с металлической чешуей, еще не пробовал…

- Не поможет, - проговорил он почти с сочувствием. - Хотя отдаю должное твоей отваге…

- Лучше отдай честь, - посоветовал я. - В смысле, поклонись. Тогда окажу милость, хотя и не понимаю зачем… И постараюсь тебя не пришибить…

Он прыгнул снова слишком быстро для такой туши, я дернулся в сторону. Но все же он задел, острая боль обожгла плечо, там хрустнуло, я взвыл, однако и зверь остановился, пасть распахнута, глаза вспыхнули оранжевым огнем.

- Смертный, - прорычал он, - вот теперь и ты меня разозлил…

По его плечу стекает темная струйка, три чешуйки рассечены, даже на лапу чуть припал, а морда впервые исказилась.

- Прекрасно, - ответил я, - значит, у бездны мрачной на краю, так?.. Как ты уже понял, в моих руках меч Вельзевула. И смерть от него совсем не временная. Ты ведь один из нефилимов? Или уцелевший ширнашир?

Он дернулся, посмотрел на длинный клинок в моей руке.

- Меч Вельзевула?.. В руке смертного?

- Знаю, - ответил я, - мне он тоже ндравится. А ты, как я уже понял, в диком восторге и ликовании. Верно?

Я сам шагнул к нему, держа острием в сторону его морды, и он отступил. Сердце мое взыграло, я сделал еще два шага, уже быстрее и увереннее.

Он попятился, зад уперся в стену, а глаза все не отрывают взгляд от блистающего клинка.

Я приблизился еще чуть, он прохрипел:

- Погоди, можем разойтись без драки…

- Люди, - сообщил я, - народ вообще-то драчливый, как ты сам сказал.