– Это неправильно, папа, – возражает Киран. – Ты должен выйти в город и сходить к врачу.

– Я не могу уйти.

– О чем ты? Конечно можешь.

– Я нужен Шарлотте, ей меня не хватает, – продолжен гнуть свое Октавиан.

– Шарлотты здесь нет.

– Она рядом. Если я останусь здесь и буду продолжать добиваться своего, я смогу вернуть ее.

– Папа, – умоляет Киран. – Ты ничего не сможешь изменить. Откуда ее вернуть? Из подземелья? Как в мифе об Орфее и Эвридике? Шарлотта исчезла! Она ушла!

– Она разговаривает со мной, – говорит Октавиан. – Она поет. Она хочет, чтобы я был с ней.

– Ну что ж, – сдается Киран. – Все ясно. Ты бредишь. После Праздника мы с Рави посадим тебя в лодку и отвезем к доктору, хочешь ты того или нет.

Джейн замечает в комнате нечто странное: воздух кажется необычным и вибрирующим, словно в нем присутствует что-то потустороннее. Этот волнующий трепет исходит от Октавиана. «Если бы то, что я чувствую, можно было увидеть, – думает Джейн. – Тогда образ Октавиана стал бы расплывчатым. Как будто он существует в другом измерении».

– Держу пари, вы растворитесь в библиотеке, – говорит Джейн вслух Октавиану.

Киран и Октавиан вздрагивают и смотрят на нее. Джаспер слегка покусывает Джейн, а затем раскрывает пасть, хватает за голень и кусает сильнее.

– Ой! – вскрикивает Джейн. Комната снова приобретает резкие очертания, морок рассеивается. – Джаспер! Ты садист!

Вреднюга прокусил дыру в ее черно-белых полосатых штанах. Она хочет выйти на улицу и вдохнуть свежего воздуха. Ей нужен воздух – отчаянная, насущная необходимость.

– Пойду прогуляюсь, – обращается Джейн к Киран и Октавиану. – До встречи.

Джаспер поворачивается и выбегает в коридор, возбужденно подпрыгивая. Джейн следует за ним.

Джаспер ведет Джейн вниз по лестнице. На этот раз он не путается под ногами. В приемном зале пес подводит ее к женщине, собирающей с пола осколки стекла и сирень. Джейн не сразу ее замечает, и, расстроенная этим фактом, едва не врезается в другого человека. «Тетя Магнолия, – повторяет она. – Тетя Магнолия, тетя Магнолия».

Ее взгляд падает на фотографию в рамке на краю стола. На фотографии довольно молодая светловолосая женщина в окружении незнакомых людей. На лице у нее застыла одержимая улыбка; Джейн понимает, что это Шарлотта. Джейн вытягивает шею, чтобы лучше рассмотреть снимок, но Джаспер упорно толкает ее в другую сторону, к двери.

Оказавшись на улице, Джейн потихоньку приходит в себя. Она чувствует на коже струящийся солнечный свет, слышит шум моря и завывание ветра. Звуки обычные, естественные. Нет привычного давления на уши. Она стоит во дворе, обдаваемая ветром и светом, и дышит, как медуза. Ах, тетя Магнолия!

Джейн внезапно вспоминает, как умерла ее тетушка. Она замерзла во время снежного бурана. Позже Джейн узнала от своего врача некоторые детали произошедшего. Умирая, тетя Магнолия боролась с помутнением рассудка. То же самое Джейн испытывает сегодня. Забывчивость, отсутствие гармонии и целостности. Она бы боролось за прояснение сознания, но считала это невозможным и наконец отдалась помутнению. У нее не было выбора.

Тетушка Магнолия? Почему ты отправила меня в этот странный, очень странный Дом? Ты знала, что здесь я буду чувствовать подобное? Она поднимает глаза. Ту-Ревьенс простирается перед ней – огромный и бездушный, с множеством окон, сложенный из разнородных камней. Он похож на старого дракона, защищающего свои сокровища. У него не хватает некоторых чешуек, зато много круглых стеклянных глаз. Он кажется… одиноким. И голодным.

Инстинкт подсказывает ей, что будет разумным держаться подальше от библиотеки.

Джаспер прокладывает путь по траве, достающей ему до шеи, через передний двор к восточной части Дома, откуда видна часть сада. Медленно дыша, Джейн ступает по мокрой траве.

Завернув за угол, она чувствует запах свежей, студеной грязи и видит тюльпаны с нарциссами. «Жонкили», – думает она, дотрагиваясь до цветка у себя за ухом. А вот и дерево магнолии, цветы которого вот-вот распустятся.

Рядом с восточной лужайкой на странной, изогнутой скамейке сидит мистер Вандерс. Кажется, эта причудливая скамья предназначена для медитации, а вовсе не для садовых работ. А может, все дело в его медленной, медитативной манере копать. Сад и двор покрыты неровными, хаотичными лунками и грудами грязи.

– Добрый день, – приветствует Джейн, не желая его прерывать, но все же сочтя, что лучше дать о себе знать.

Он пытается что-то сказать, но вместо этого чихает.

– Будьте здоровы.

– Спасибо, – благодарит он, вытаскивая из кармана носовой платок. – Извини. У меня аллергия на весеннюю пыльцу. Гуляешь?

– Мне нужно проветрить мозги, – поясняет Джейн, помахав книгой. – Я почувствовала помутнение рассудка. Поэтому вышла подышать свежим воздухом. Разве вам можно работать в саду с аллергией?

– Мы не должны запускать сад, – говорит мистер Вандерс. Он снова шумно чихает, затем тяжело вздыхает и выпрямляет спину.

Прохладный воздух действует на Джейн исцеляюще. Джаспер радостно обнюхивает лунки, которые выкопал мистер Вандерс, и начинает рыть сам. Джейн внезапно захотела пробежать по двору и метнуть книгу, словно топор.

Мистер Вандерс прикрывает слезящиеся глаза и направляет смуглое лицо к солнцу. Джейн видит каждую тонкую морщинку, избороздившую его кожу, и спрашивает себя, настанет ли когда-нибудь день, когда случайные детали перестанут внезапно напоминать ей о тете Магнолии, лица пожилых людей уже не будут вызывать мысли о том, что тетя Магнолия никогда не будет такой старой.

Она вздрогнула, вспомнив, что мистер Вандерс был знаком с тетушкой. Ей хочется разузнать подробности прежде, чем она почувствует очередное помутнение.

– Мне еще не удалось поговорить с миссис Вандерс, – говорит она, – о моей тете.

– Мм, – протягивает мистер Вандерс, не открывая глаз. – Может быть, после Праздника. Она сама найдет тебя, как только все закончится.

Джейн вспоминает про Праздник. Он ведь уже завтра. Детали происходящего постепенно возвращаются. Она делает глубокий вдох и твердо решает, что больше никогда не войдет в библиотеку.

– Похоже, что-то произошло со скульптурой Бранкузи? – спрашивает она. – С рыбой?

Мистер Вандерс открывает глаза и вздыхает:

– Похоже.

– Нам повезло, что Люси Сент-Джордж здесь и что она арт-детектив, – говорит Джейн, вспоминая зонт с криминальными наклонностями. – Жутковато, не так ли? Если кто-то и правда украл эту статую?

– Да, – отвечает мистер Вандерс. В его голосе не чувствуется страха, скорее интерес. Джейн разглядывает изуродованный сад. Непонятно, что он тут делает, – только копает ямы?

– Вам нравится садоводство?