– Прости, дорогая, – сказал он. – Я понимаю, как это было тяжело.

Я не ответила. Лишь почувствовала, что вот-вот разрыдаюсь, и не хотела давать волю эмоциям. Понимаю, что стоит только им поддаться, и остановиться я уже не смогу.

Я не привыкла искать утешения у мужа, мне хотелось лишь одного – чтобы он крепко обнял меня своими сильными руками. Я развернулась к нему лицом, и он крепко прижал меня к себе. И какое-то время оба мы просто молчали.

– Ее повесят? – спросила я после паузы.

– Не знаю.

– Как это печально – закончить жизнь вот так, – прошептала я. – Все могло бы быть по-другому, если бы люди не стремились причинить боль друг другу. Почему люди так жестоки?

– Тебе следует признать, – заметил Майло, – что все эти беды они накликали на себя сами.

Возможно, то было слишком жестокое утверждение, но доля истины в нем имелась.

Изабель вернулась, чтобы отомстить женщине, которая украла у нее любовь Брэдфорда Гленна, но понятия не имела о том, что эта женщина тоже собирается ей отомстить.

И вот две женщины, сердца которых жаждали мести, погубили друг друга.

– Лично я ничуть не сожалею, что покидаю это место, – несколько дней спустя сказала я Лаурель. И мы с Майло начали готовиться к отъезду. Машину Майло благополучно вытащили из кювета. К его радости, она оказалась в рабочем состоянии, несмотря на несколько вмятин и царапин. Но это можно было исправить и позже. Мне не терпелось вернуться, поскорее забыть обо всех этих ужасах Лайонсгейта.

– Да, – сказала моя кузина. – Я тебя прекрасно понимаю. Всем нам было ох как непросто. И все же не могу отделаться от ощущения, что кое-что здесь изменилось.

Я понимала, что она имеет в виду. Неким непостижимым образом после трагедии прошлой недели начался процесс выздоровления. После ареста Люсинды давящая атмосфера в Лайонсгейте постепенно начала рассеиваться. Нет, разумеется, налет скорби сохранился. Ведь это ни в коем случае нельзя было назвать историей со счастливым концом. И тем не менее свет истины озарил самые мрачные уголки, и появилась надежда, что со временем здесь воцарятся мир и покой.

Я поговорила с Реджи Лайонсом, и он был очень добр ко мне. Сказал, что по мере сил старался защитить Люсинду, но при этом понимает: она сама должна ответить за свои преступления. Он уже поговорил с барристером – тот надеялся, что суд учтет юный возраст обвиняемой и некоторые обстоятельства. И что приговор будет менее суровый – пожизненное заключение вместо смертной казни. Я от души надеялась, что он окажется прав.

С Беатрис я не виделась. Несмотря на внешнюю ее холодность, я знала: она любит свою сестру и очень опечалена случившимся. Я верила, что теперь, когда все это закончилось, жизнь ее пойдет своим обычным путем. На днях должен был прибыть из-за границы мистер Клайн, и я радовалась тому, что он сумеет успокоить и утешить ее. Она с братом Реджи одинаково нуждались в утешении и покое. Словно прочитав мои мысли, Лаурель продолжила:

– Я тоже хотела бы поскорее вернуться в Лондон. Но чувствую, что Реджи и Беатрис нуждаются сейчас в новом друге. Реджи попросил меня остаться еще недели на две.

– И?.. – спросила я, полагая, что между Лаурель и Реджи Лайонсом возникло нечто большее, чем просто дружба.

Она улыбнулась:

– Ну и еще рассчитываю почаще встречаться с инспектором Ласло.

– Вот как? – спросила я, приподняв бровь. Не то чтобы я была против такого развития событий, да и новость эта меня не слишком удивила.

– Он уже звонил мне пару раз.

– Как мило с его стороны.

– Ты ведь не против, как мне кажется, – заметила она. – И потом, он отзывался о тебе в самых восторженных тонах.

– Неужели? – недоверчиво спросила я. Но все же мне было бы любопытно знать, что именно он обо мне говорил. Ведь это я раскрыла убийство.

– Да, он говорил, что поначалу не слишком обрадовался звонку из Скотланд-Ярда. Потому как тамошний инспектор «пел тебе такие дифирамбы».

Неужели инспектор Джонс действительно пел мне дифирамбы в разговоре с инспектором Ласло? Что ж, это приятно.

– Он сказал, что за этим может стоять нечто большее. А затем, когда вас столкнули с дороги, он понял, что это может означать. А уж когда нож был найден в машине, решил, что это слишком очевидная улика, хотя Беатрис и Реджи явно что-то скрывали. Лично мне кажется, он был очень впечатлен тем, как ты раскрыла это запутанное дело и как заставила Люсинду сознаться.

– Что ж, наверное, он не столь отвратительный тип, каким показался сначала, – язвительно заметила я.

Лаурель расхохоталась:

– Поделом тебе будет, если я влюблюсь в него просто до безумия и ошарашу все светское общество, выйдя замуж за полицейского. Тогда у нас обеих будут мужья, которых недолюбливают все остальные.

– Ну, может, со временем он начнет мне нравиться, – заметила я.

Лаурель замялась.

– Противно в этом признаваться… никогда бы не подумала, что скажу такое, но мне кажется, твой Майло изменился. Не слишком, но все же. Но он стал куда внимательнее к тебе, прежде я этого не замечала. И отношения между вами тоже изменились. Ты стала спокойнее и счастливее.

– Да, – кивнула я. – Пожалуй, счастливее, чем сейчас, мы не были еще никогда.

– Что ж, я рада, – искренне произнесла она. – Но только Майло об этом ни слова!

Мы с Майло, готовые к отъезду, стояли в холле на первом этаже, и тут к нам по лестнице спустился мистер Уинтерс. С той ночи, когда арестовали Люсинду, я почти его не видела. И где он таился, понятия не имела.

– Рад, что застал вас, миссис Эймс. Боялся, что вы уже уехали. – Сегодня его голубые глаза так и светились, и еще в них появился какой-то особый блеск, которого я прежде не замечала. Казалось, что он, словно по мановению волшебной палочки, пусть и на мгновение, переселился из своего воображаемого мира в наш, реальный.

– Рада, что вы пришли попрощаться, мистер Уинтерс, – сказала я. – Надеялась, что перед отъездом смогу повидать каждого из вас.

– Я только что закончил ваш портрет, – заявил он. – Желаете посмотреть? Идемте.

Я удивилась. Ведь позировала я ему по-настоящему всего лишь раз, а потом все закрутилось, завертелось, и ни о каком портрете думать было уже некогда.

– Да, конечно, – кивнула я.

– Вот и чудесно, – он развернулся и направился к оранжерее.

– Я приглашен? – тихо спросил меня Майло. – Не уверен, что он заметит, что я стою рядом. Ну а я сделаю вид, что зашел в оранжерею случайно.

– Возможно, он вообще не заметит твоего присутствия или отсутствия, – ответила я и двинулась следом за мистером Уинтерсом.

Мы вошли в оранжерею, и мистер Уинтерс быстро подошел к подрамнику.