— Ты все равно умер бы девственником — что в пятнадцать лет, что в восемьдесят пять, — откликнулась Мади. — Считай, что тебе чертовски повезло умереть в этом подвале, не придется всю оставшуюся жизнь страдать.

Арман взорвался:

— Если выберусь отсюда, перетрахаю всех твоих сестер, одну за другой!

— У меня их пять, малыш, тебе здоровья не хватит. И все такие красавицы, что в твою сторону даже не взглянут. И еще у меня есть брат, тот самый, что подарил мне нож, он вообще обожает ножи.

В темноте раздалось еще одно оглушительное «Ээээй», и снова все затихло.

Но Арман не унимался:

— Красавицы, говоришь? А ты уверена, что они действительно твои сестры?

Пауза.

— Обещаю тебе, девственник, если мы выберемся, я попрошу моего друга прикатить на Морнезе только для того, чтобы по одному выдрать волосенки на твоих лапках, а потом зажарить тебя, как молочного поросенка.

Я чувствовал, что нервы у обоих на пределе, но сил не было вмешаться. Мне хотелось остаться здесь, а они пусть бы спаслись. Если бы я мог обменять свою жизнь на их спасение… И все же я собрался с силами и призвал:

— Успокойтесь! Во всем виноват я. Лучше постарайтесь вместе что-нибудь придумать.

— Отличный совет — что-нибудь придумать! — обозлилась Мади. — Мы полчаса пытались приподнять крышку — и что?

— В кино, — прибавил Арман, — легкий сквозняк всегда указывает на крышку канализационного люка или выводит в тоннель, в вентиляционную трубу. Но мы-то в яме, и отсюда не выбраться!

Тишину разрывали только вопли Мади. Время тянулось медленно и безнадежно. Мне показалось, что прошла целая вечность, и тут Арман спросил:

— Колен, сколько мы уже здесь сидим?

— Не знаю. Час или два…

— Ээээй!

— Хорошо, — до странности спокойно проговорил Арман. — Это как раз столько, сколько я себе дал, прежде чем перейти к плану «Б».

Мади хмыкнула:

— План «Б». Ну-ну. Хватит бредить. И в чем состоит этот план, Макгайвер?

В тоне Армана зазвучали отголоски обычной иронии.

— Скорее Джеймс Бонд. У меня в кармане есть маленькая ультрасовременная штучка, которая может оказаться полезной.

— Бельгийский ножик? — усмехнулась Мади.

— Швейцарский. Ножи бывают швейцарские.

— Что швейцарским, что бельгийским стены все равно не прорезать!

— Дурища, я и не говорил, что у меня в кармане швейцарский ножик. У меня там мобильник!

Мади уже проорала «Ээ…», но до «…эй» дело не дошло. Я все еще не мог включиться в разговор, однако новость расшевелила инстинкт выживания.

— Мобильный телефон? — переспросила Мади.

— Нет, мобильный кондиционер.

— Кретин! Я тебе не верю. В лагере я ни разу не видела, чтобы ты звонил.

— Естественно, ведь отец Дюваль запретил мобильники. К тому же узнай ты, что у меня есть телефон, тут же бы его стырила. Разве нет?

— Это точно, — признала Мади.

— Я звонил тайком. Каждый вечер. Мои старики на этом настаивали.

Голос Мади мгновенно повеселел.

— Хорошо. Поблагодаришь их потом от имени выживших. А раньше не мог сказать?

— Я дал себе час…

— Ты достал уже со своими дурацкими планами! Ладно, зови войска на подмогу.

Арман не ответил и не пошевелился.

Он не звонил.

Вообще ничего не делал.

Мади взвилась:

— Чего ты ждешь? Пока мы сдохнем? Звони легавым!

— Не могу.

— Что?

— У меня деньги закончились!

Мади выдала очередное «Эээй», да такое, что на континенте было слышно.

— Как это — закончились? — Я уже не мог отмалчиваться.

— Еще вчера вечером. Потратил на тупую телку из лицея, которая меня в упор не видит. Она сейчас на языковой стажировке в Андалузии.

— А эсэмэс? — не сдавалась Мади.

— Денег нет!

— А бесплатные звонки? — У меня еще была надежда. — Срочные вызовы?

— Ничего не вышло, — ответил Арман. — Ничегошеньки. Я только что пробовал. В темноте. Каждый раз соединяют с автоответчиком, который просит пополнить счет.

Меня снова придавила свинцовая тяжесть.

Перед тем как окончательно погрузиться в беспросветный мрак, я на мгновение воспарил, но надежда обернулась миражом, жестоким разочарованием.

— Ни у кого нет при себе банковской карточки? — спросила Мади.

— Что ты предпочитаешь — «Визу» или «Мастеркард»? — насмешливо откликнулся Арман.

Меня достали их словесные перепалки.

Покончить с этим.

Остаться в тишине.

Но Мади и тишина несовместимы.

— Если я придержу язык насчет твоего мобильника, клянетесь не растрепать про меня?

— Мы уже так далеко зашли… — отозвался Арман.

— Хорошо. Я вам верю. Тогда скажите спасибо Ивону Папийону, который сумеет вытащить нас отсюда.

Я заткнул уши — не мог больше слушать, как они стараются отвлечься жалкой болтовней, чтобы не впасть в отчаяние.

— Это еще кто? — не понял Арман.

— Ивон Папийон, — повторила Мади. — Есть здесь один такой, ходит под парусом.

— У этого Ивона Папийона что, сверхъестественные способности? Он человек-крот? Умеет пробивать стены подвалов?

Мади хихикнула.

— Нет у него никаких особых талантов. А вот проблемы наверняка появились.

— То есть?

— У него сперли карточку. Вчера. В раздевалке парусной школы. И так получилось, что эта карточка лежит у меня в заднем кармане. Так что если он ее не заблокировал, то…

Арман взорвался, не стараясь экономить кислород:

— А раньше ты не могла сказать про карточку?!

— А ты про мобильник?

Мне хватило сил вмешаться:

— Стоп! Прекратите! Действуйте. Умоляю вас!

Они послушались.

Мади достала «Визу», Арман устроился рядом с мобильником в руке.

— Диктуй номер.

Мади всматривалась изо всех сил, но ей пришлось сдаться: в темноте невозможно было прочитать цифры. Арман поднес мобильник ближе, но света от экрана не хватало, чтобы разглядеть номер карточки.

— Попробуй Брайлем, — посоветовал Арман.

— Чем?

— Брайлем. Как слепые. Цифры на карточке рельефные. Должно получиться.