Август был единственным человеком в Риме, занимавшим несколько властных должностей одновременно и без перерыва вплоть до своей смерти. Все полномочия Августа коренились в традиционных республиканских постах: tribunicia potestas, власть народного трибуна, давала ему право созывать сенат, предлагать законы, налагать вето на решения сената и народного собрания, говорить на собраниях первым и председательствовать на выборах. Также у него было право осуществлять ценз, а значит, определять, кто станет сенатором. Высший проконсульский империй (imperium proconsulare maius) наделял его властью наместника надо всеми провинциями, в которых была размещена римская армия. Время от времени Август и его преемники занимали также годовую должность консула, которая предназначалась для наиболее важных сенаторов, и исполняли обязанности верховных понтификов (pontifices maximi), представляя высший религиозный авторитет. Первоначально в Риме было лишь два консула, но для того, чтобы оказывать честь полюбившимся сенаторам или платить за службу верным командирам и наместникам, стали избирать дополнительных «консулов-суффектов».

Особое положение принцепса подчеркивало и имя Августа. Каждый римский гражданин имел три имени: личное имя (praenomen); имя рода, к которому он принадлежал по рождению, усыновлению или как вольноотпущенник (nomen gentile); и имя, под которым он был известен (cognomen). Ради более точной идентификации в официальных документах тогда указывалось имя отца или прежнего хозяина: например, Lucii flilius или Publii libertus — «сын Луция» или «отпущенник Публия». Полное имя Суллы было Луций Корнелий Сулла с дополнительным «прозвищем», или агноменом (agnomen), Феликс («Счастливый»). Изначальным именем Октавиана было Гай Октавий; считается, что его когномен был Фурин. Когда в 44 году до н. э. был убит Цезарь, 19-летний Октавий был посмертно усыновлен диктатором на основании его завещания. Его новое имя звучало как Caius Iulius Caii filius Caesar (Гай Юлий сын Гая Цезарь), однако он был известен и как Октавиан — «происходящий из фамилии Октавиев». Когда в 42 году до н. э. Цезарь был объявлен богом, имя Октавиана стало указывать на его уникальную связь с божеством и отличать его от тысяч других Юлиев: он стал Гаем Юлием сыном Божественного Цезаря (Caius Iulius Divi filius Caesar). Несколько позднее, между 38 и 31 годами до н. э., он заменил praenomen и nomen gentile именами, которых не было ни у кого из римлян: его первое имя стало звучать как Imperator (Император) — титул, которым солдаты на общем собрании наделяли победоносных военачальников; имя Caesar, которое он носил в знак почтения, стало его «фамильным» именем. Имя Imperator Caesar Divi filius недвусмысленно указывало на его высокое положение. Наконец, 6 января 27 года до н. э. третьим именем Октавиана стал почетный атрибут Augustus, и он стал известен как Император Цезарь Август (Imperator Caesar Augustus). Преемники Августа заимствовали имена Цезарь и Август. Когда имя Император стали добавлять себе правители из династии Флавиев (69–98 гг. н. э.), Imperator Caesar Augustus превратилось в составную часть имени любого императора, которая может пониматься как титул.

Студенты младших курсов с удивлением узнают, что Император Цезарь Август — изначально не должность или титул, а личное имя. То, что, на миг удивившись, понимают (надеемся) современные студенты, оставалось, вероятно, скрыто для населения грекоязычных провинций. Как мы можем понять по порой весьма свободным переводам императорских имен в греческих надписях, они понимались как почетные титулы. Но даже если жители грекоязычных провинций не понимали механизм этого нового процесса, они осознавали, что он влияет на их жизнь. Ритуалы власти, вмешательство императора и его представителей в управление провинциями, императорские благодеяния городам и милости в отношении членов элиты ясно показывали, что они были подчинены монарху.

В правление Клавдия и Нерона в вольном малоазийском городе Афродисия был выстроен роскошный комплекс зданий. Его посетитель, пройдя через монументальные врата, оказывался на широкой улице, обрамленной трехэтажными портиками; она вела к стоявшему на возвышении храму императоров (см. илл. 15). Украшением портиков являлись 190 рельефных панелей. На них можно увидеть сцены богослужений, тематически связанные с римской и греческой мифологией, а также аллегорические изображения первых римских императоров и их побед (см. илл. 16). Среди прочего здесь показаны примерно 50 «народов», проживавших в пределах римских владений от Испании до Аравии. Некоторые широко известны — например, евреи, египтяне или арабы. Но даже специалист по древней истории с трудом укажет на карте места, где жили племена вроде пирустов, андизетов и триумпилинов. Такие картины давали древнему посетителю Севастиона — «места, посвященного Августам» — визуальное впечатление размаха римской власти. Длинный список племен с причудливыми именами должен был наполнить его благоговением, а возможно, и гордостью за свой статус свободного партнера и союзника римлян.

Когда Севастион был завершен, новые земли все еще захватывались, а новые провинции продолжали создаваться. Цепь зависимых царств образовывала буферную зону между Римской империей и ее потенциальными врагами. Самые важные из них существовали на протяжении столетий и управлялись местными династиями — царства Понт, Пафлагония, Каппадокия и Галатия в Малой Азии, Эмесса — в Сирии. Кроме того, из-за краха государства Селевкидов во II веке до н. э. и хаоса I века до н. э. множество маленьких независимых областей и городов управлялись династами или жрецами: например, царями — в Иераполе/Кастабале, священнослужителями — в Ольбе (Киликия) и Комане (Понт), ставшим династом разбойником, — в Гордикуме в Мисии. Для того чтобы добиться поддержки местного населения как в запланированной войне против парфян, так и в гражданской войне против Октавиана, Марк Антоний принялся перекраивать политическую географию Востока, посадив своих сторонников — как правило, образованных и богатых греков — на троны традиционных царств, наградив лояльных царей дополнительными территориями и стерпев или даже поддержав городских тиранов и династов небольших областей.

Август вступил на взрывоопасное поле личных тщеславий и локальных конфликтов с необходимой осторожностью: убрал некоторых сторонников Антония, но оставил остальных, решая в каждом случае отдельно так, как ему казалось правильным. Зависимые цари и династы предоставляли неоспоримые преимущества: они знали местные условия и могли исполнять административные задачи, которые в иной ситуации отягощали бы римскую администрацию. Также в некоторых случаях Август награждал своих сторонников разрешением установить личную власть в своем городе. Но знание местных порядков могло представлять и угрозу. Излишняя власть местного правителя была нежелательна, но в равной степени нежелательно было и слишком слабое буферное государство у рубежей Римской империи. Так как власть зависимых царей полностью зависела от расположения к ним императора, ее можно было внезапно потерять. Приучив местное население к присутствию римлян, зависимые цари переставали быть необходимыми. При любой возможности, будь то династические распри (например, в Иудее), восстания и набеги (например, во Фракии) или внутренние конфликты (например, в Ликийском союзе), зависимые государства аннексировались и либо присоединялись к соседней римской провинции, либо образовывали новую. Повторение этой схемы в правление Августа и на протяжении примерно столетия после его смерти привело большинство греческих и эллинизированных областей под единую власть.