Я расправила плечи, посмотрела ей в глаза, и уверенно ответила:

– Нет! Я ни от чего не сбегаю, а бегу навстречу чему-то. Вы говорили, мне нужна система поддержки. Вивиан и ее папы готовы меня поддержать. Я хочу быть с ними, а они с нетерпением ждут меня. Я не сбегаю от отца или его семьи, просто хочу дать нам всем немного пространства, в котором мы так нуждаемся.

Доктор Пэриш так посмотрела на меня, что я закатила глаза.

– Ну ладно-ладно. Может быть, от Анастасии немножко сбегаю. Но я все равно буду и дальше проходить сеансы семейной терапии с отцом, а Джульетта стала для меня одним из самых близких людей. Я все равно буду частью их семьи. Я обещала остаться до Рождества и планирую познакомиться с родственниками. Бабушка с дедушкой и дядя с семьей собираются приехать на каникулы в Лос-Анджелес, и мы сможем пообщаться.

Доктор Пэриш просияла:

– Это хорошо. Я считаю, это было бы очень для тебя полезно.

Она внимательно посмотрела на меня, а потом отложила блокнот и откинулась в кресле.

– Что ж, Элла, кажется, теперь у тебя действительно есть хорошая система поддержки и четкий план – по крайней мере на ближайшее будущее.

– Да. Я готова, честное слово.

– Верю. Остался только один вопрос, который нам нужно обсудить сегодня.

Я зажмурилась. Что бы она ни сказала, это вряд ли будет что-то хорошее.

– Давай поговорим о Брайане. – Мое сердце замерло. – Это проблема, от которой ты по-прежнему пытаешься убежать.

Я не стала отрицать. Да, я пыталась сбежать от Брайана как можно быстрее и как можно дальше. Мы не разговаривали с «ФэнтезиКона». После того как отец привез меня сюда, он начал лихорадочно все удалять. «Фейсбук», электронная почта, мессенджер, «Твиттер» и даже почтовый ящик от блога: все пропало. Я не могла позволить удалить мой блог, поэтому папа оставил его, но стер все оскорбительные комментарии и поменял настройки приватности. Он даже изменил мой номер телефона, боясь, что ребята из школы могут жестоко пошутить надо мной и слить информацию журналистам.

Как рассказывала Джульетта, папа пошел в школу и провел со всеми учениками беседу, в красках описав, что будет с тем, кто попытается передать СМИ мои личные данные. Он пригласил своего хорошего друга из ФБР, и тот объяснил, как они смогут вычислить виновного и какими будут правовые последствия утечки. Зная моего папу и то, как он умеет изображать злого и страшного прокурора, можно было не волноваться: половина школы, скорее всего, описалась от страха.

До сих пор никакая информация обо мне не просочилась.

Намеренно или нет, но папа не оставил Брайану никакой возможности связаться со мной. У меня по-прежнему был его электронный адрес, ник и номер телефона, так что я могла его найти, если бы захотела. Но я сомневалась, что это хорошая идея.

– Ты уже решила, что будешь с ним делать? – спросила доктор Пэриш. – Планируешь с ним связаться?

От одной мысли о нем сжалось сердце. Разве нам удастся сохранить нашу дружбу?

– Вряд ли это возможно.

– Он твой самый близкий друг, Элла, и самое сильное звено в твоей новой системе поддержки. Ты нуждаешься в нем.

– Но теперь, когда мы встретились вживую, наши отношения уже не смогут быть такими, как прежде.

– И не надо, – просто ответила доктор Пэриш. – Пусть они изменятся.

– Но у нас не может быть отношений в реальной жизни.

Доктор Пэриш нахмурилась в первый раз за весь день. Но мне все равно было грех жаловаться: во время всех предыдущих сеансов терапии она начинала хмуриться гораздо раньше.

– У вас могут быть отношения. Просто ты боишься.

– А что такого в том, что я хочу защитить себя? Брайан предупреждал: в его мире мне будет больно – и оказался прав. Я провела с ним всего час, и вы видели, что из этого вышло. Я стала самым большим посмешищем в стране. Я вызвала такую волну ненависти, что Брайану пришлось солгать насчет наших отношений, чтобы спасти свою карьеру. Он сделал вид, что я ничего для него не значу – что мы даже не знакомы. И теперь ничего не изменишь. Не хочу ломать его карьеру и всю оставшуюся жизнь слышать от посторонних людей, какая я жалкая и уродливая.

Доктор Пэриш поджала губы и задумалась. Наконец она вздохнула:

– Да, ты права. Для тебя это была бы очень нездоровая и стрессовая ситуация. Но что, если это не так? Что, если отношения с Брайаном могли бы стать для тебя позитивным опытом? Что, если ты могла бы улучшить, а не ухудшить его имидж? Ты бы согласилась?

Я хмыкнула, и доктор Пэриш снова нахмурилась.

– Ну, – протянула я. – Если бы люди каким-то чудом приняли меня такой, как есть, и мы могли бы быть вместе с Брайаном, я бы тут же простила его, бросилась к нему в объятия и никогда бы больше не отпустила.

– А слава тебя не смущает?

Я усмехнулась:

– Вы шутите? Это же сущий кошмар. Я бы очень переживала. Но нашла бы способ справиться с трудностями ради Брайана. – Я задумалась на несколько секунд и добавила: – Конечно, если он все еще хочет быть со мной, что маловероятно. Он увидел мои шрамы, узнал правду обо мне, а потом это же я не смогла принять его таким, какой он есть. Я сбежала. Вряд ли я могу винить его в том, что он позволил своим менеджерам придумать эту историю обо мне. То есть это как его помолвка с Кайли: я отвергла его, и у него не было причины сказать «нет».

Доктор Пэриш снова посмотрела на меня так, будто я говорила какую-то чушь.

– Ты серьезно в это веришь? Что он перестал бы тебя любить из-за того, что ты испугалась, пережив такой травмирующий опыт при вашей первой встрече? Неужели ты думаешь, что он не понял, насколько это тебя потрясло?

Если честно, я и сама не знала, что думала по этому поводу. Но я по-прежнему была слишком напугана, чтобы поговорить с ним. Я плохо с ним поступила. Он попросил дать ему шанс, а я сказала, что никогда не смогу стать частью его жизни. Наверное, он возненавидел меня.

Иногда мне казалось, что доктор Пэриш умеет читать мысли, потому что она всегда видела меня насквозь. И этот момент не был исключением. Она вздохнула и поднялась:

– Пойдем со мной, Элла.

Я немного удивилась, когда она подошла к двери и распахнула ее предо мной. Мы успели поговорить всего пятнадцать минут, а она никогда не отпускала меня раньше времени.

– Куда мы идем?

– Думаю, тебе нужно кое-что увидеть. Весь этот месяц мы изолировали тебя от любой информации извне, но с сегодняшнего дня ты больше не сможешь от нее скрываться. Пожалуй, тебе стоит заранее знать, к чему готовиться, прежде чем ты покинешь реабилитационный центр.

Я нервно сглотнула. Я понимала, что не стоит ждать ничего хорошего, но если доктор Пэриш хотела заранее показать мне это до моего ухода, значит, все было настолько плохо, что могло привести к очередному срыву.