Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ее ведь здесь не было, я точно помню! Она появилась только что!
Подобравшись, я встала на ноги. С замиранием сердца приблизилась. Алые глубины манили заглянуть в них.
Туман расступился, хотя не было даже слабого ветерка. Здесь, в этом безветрии и безмолвии, остановилось само время.
Из отражения на меня глядела… я сама.
– Присядь. Ты устала, дитя.
От неожиданности я дернулась назад и неуклюже плюхнулась на выросший прямо из земли камень. Это отражение! Оно говорило со мной! И жило совершенно самостоятельной жизнью.
– Матерь? Ты? – спросила, обмирая и чувствуя, как холодеют пальцы.
– Я могу принимать любое обличье. Не бойся меня, Рамона.
Легко сказать, не бойся. Впервые в жизни я разговаривала с древним божеством. Все мысли и слова, что собиралась сказать, перепутались в голове. В глубине души я предполагала, что встречу здесь Матерь Гор, древо – это ее тело и душа, но что попросить, что произнести теперь?
Ужасно непривычно было видеть собственное лицо, смотрящее на меня со снисходительной улыбкой. У него была совершенно чужеродная мимика. Это что, богиня так шутить изволит?
– Ты не побоялась пройти сквозь врата в самую суть божественного древа, – продолжала она. – Какие у тебя цели? Ты хотела остаться со мной навеки и обрести бессмертие?
Она задавала мне вопросы, но я чувствовала, что Матерь Гор и сама все знает. Просто проверяет меня, испытывает.
– Нет, Матерь. Бессмертие мне не нужно, – я помотала головой. – Если позволите, у меня будет к вам просьба.
С этими словами я упала на колени и прижала ладони к груди. Пока богиня не успела возразить, и пока я сама не лишилась чувств от страха и охватившего тело трепета, зашептала скороговоркой:
– Пожалуйста, Матерь Гор, останови то безумие, что творится наверху!
Перед мысленным взором вспыхивали страшные картины, а сердце болело за Ренна. Но чутье подсказывало – мой лестриец жив.
Пока еще жив.
– Все это так ужасно, так страшно!
– Не я его устроила, так почему я должна останавливать? Всю свою историю люди пытаются уничтожить друг друга, от этого не уйти.
Я похолодела, когда это услышала. Слезы были готовы брызнуть из глаз, атмосфера этого места давила, показывая, какая я на самом деле песчинка, незначительная деталь. Просяное зернышко по сравнению с древней силой.
– Я создала искателей, позволила жить своим умом. Я дала им Дар, инструмент, силу камней и металлов, посылала пророчества, в конце концов…
– Но тогда к чему были эти ритуалы, жертвы? – прервала я, обмирая от собственной наглости. Хоть богиня и выглядела доброй Матерью, я знала – с богами шутить нельзя. – Матушка Этера отнимала части душ у жриц и жертвовала на алтаре вам.
– Разве я просила об этом Верховную жрицу? Она сама так решила, думая, что творит благие дела.
Я вдохнула и медленно выдохнула. Вспомнилось, что она говорила про Горта, про Лаару… Дрожь побежала по спине.
– Так что же, она…
– Она истово служила мне много лет, – богиня повела рукой, показывая куда-то вверх, в переплетенье каменных лоз. – Но наделала много ошибок. А теперь обрела покой в моих чертогах.
Все-таки матушка Этера мертва. Я была зла на нее, но в то же время жалела эту женщину. Я знала ее с самого детства, долгое и близкое общение с ней оставило отпечаток на моем характере.
А теперь ее душа здесь. Растворилась в самой сути гор.
– Это она направила тебя ко мне?
Я кивнула. Богиня жестом велела подняться, и ослушаться я не посмела.
– Она сказала, что, войдя в эти врата, я смогу вечно защищать Антрим, – говорила, а у самой горло сжималось. Вот сейчас она скажет, что оставляет меня здесь навечно…
Нет! Рука непроизвольно коснулась живота. Так делают все женщины, когда узнают, что носят в себе жизнь, даже если пока ничего не видно.
Кажется, Матерь Гор заметила мои сомнения. Я чувствовала на себе испытующий взгляд, но боялась поднять глаза.
– Ты хотела покинуть меня, Рамона? Можешь не говорить, я и так давно это знаю.
Сжав рукава платья, чтобы унять нервную дрожь, я проговорила:
– Я просто хотела стать счастливой, Матерь. Я поняла, что такое настоящая жизнь, только когда полюбила. Так страшно потерять это все.
– Я всегда чувствовала, что тебя не устраивает участь жрицы, ты ищешь другого. Жестоко было тебя заставлять делать то, к чему не лежит душа.
Я слушала и не могла поверить – она что, не гневается на меня?
– Когда-то я полюбила бога Равнин. Именно сила любви и созидания помогла мне создать ваш народ. Но эта же сила едва все не сгубила, – голос ее стал жестким. – Тогда все было другим, боги жили среди людей, поддавались тем же страстям. Когда тот, кого я любила, отрекся от меня, в сердцах я прокляла его детей – они лишились божественного Дара. Но не все, осталось несколько искр, которые каким-то чудом сумели сохранить.
– Эти искры были среди моих предков? С Равнин? – спросила, чувствуя, как распутывается клубок мучивших меня вопросов. – И среди предков Ренна?
Матерь Гор кивнула.
– В тебе смешанная кровь, как и в твоем избраннике, как и в твоем отце. Вот только последний всю жизнь это отрицал и ненавидел свое происхождение, поэтому упустил шанс взрастить зерно нового Дара и развить свои таланты.
А я вспомнила наш с отцом разговор. Его стыд, отчаяние, затаенную боль. Если бы не было стен, возводимых веками, все могло сложиться иначе. А нам с Ренном не пришлось бы так долго искать друг друга.
– Значит, тот сон… – произнесла себе под нос. – Все-таки я не ошиблась, его послали мне не вы, а Отец Равнин.
Пророчество. Только сейчас я начала его понимать по-настоящему. Дева со свадебным венком была мной – и венок, и цветы в горах символизировали мою мечту о счастье и искренней любви. Снег, засыпавший их, означал крушение моих надежд и намек на то, что произошло сегодня, как и золото, летящее с небес. Там были и искатели, которые набивали карманы – это значило жадность и лицемерие. Из-за них и их косности чуть не погиб Ренн и поплатился жизнью Орм.
Все пророчества были запутанными и неясными, но я слишком мало внимания уделила тому сну. Ведь если бы подумала хорошенько, могла найти ответы намного раньше и многого избежать.
Только один вопрос оставался – почему же все-таки маки?
– А о чем ты думала, дитя, когда стояла на коленях
