– Бежишь?!

Варди вздрогнул и застыл на месте. Медленно обернулся.

– А ты обиделся, что я не попрощался? – издевательски вскинул брови северянин.

Предатель выглядел, как побитый пес. Волосы растрепались, одежда висела клочьями, дышал он тяжело и сбито.

– Хотел задать тебе несколько вопросов. Напоследок.

– Не делай такое страшное лицо, я тебя не боюсь, – он ударил себя в грудь кулаком. – Не боюсь ни смерти, ни боли, ни самих богов!

– За сколько ты продал человека, которого называл своим другом, Варди? – напирал я, выпростав из ножен меч и направив острие в его сторону. – Сколько стоила твоя совесть? Может, накинуть еще?

Тот молчал – ухмылка рассекала лицо от уха до уха. И глаза его, грязно-голубые, смотрели неподвижно, почти не мигая.

– Раз я не в клетке, ты уже не такой смелый?

Я помнил тот бессильный гнев, что распирал меня в тот день. И некуда было его выместить, приходилось сгорать изнутри и сбивать кулаки в кровь о каменные стены темницы.

– Я ведь говорил тебе, Звереныш, что люблю только деньги, – Варди сплюнул. – В этом изменчивом мире, где все продается и покупается, только они имеют значение. Только. Деньги. О какой дружбе ты говоришь, дурак?

Стало тошно от его слов, от продажной натуры.

– Достань оружие и сразись, как мужчина. Не беги, как трусливый заяц. Я ведь обещал тебе последний бой.

Мои слова разозлили Варди и, обнажив клинок, предатель кинулся на меня. Мы закружили по каменистой земле, пытаясь достать друг друга короткими рубящими ударами.

Мы оба устали, но злость придавала сил.

Кончик меча рассек щеку северянина – брызнула кровь.

И, когда Варди рухнул на спину, острие уперлось ему в горло. Кадык дрожал от сбившегося дыхания, грудная клетка вздымалась тяжело и неровно, но взгляд продолжал пылать.

– Убей меня, – прошептал он. – Вспомни, это я спалил тот уютный домик… Увез твою девку… Как она плакала и рвалась обратно!.. Я даже успел ее облапать…

Самое время было прервать поток мерзких слов, отделить голову от шеи, оборвать его жизнь, но…

Некогда сильный воин был жалок, как побитая собака. Дрожал мелкой дрожью. За напускной бравадой скрывался самый настоящий смертельный ужас.

Я убрал меч.

Втянул стылый влажный воздух, остро пахнущий можжевельником. До этого момента я представлял, как избиваю и калечу северянина, как вгоняю в грудную клетку клинок и с наслаждением проворачиваю, круша ребра и внутренности – за все то, что он сделал. За обман и предательство, за притворство, за то, как наплевал на чужие жизни. А сейчас понял – я не хочу его смерти.

Или истинная природа искателя набирает силу, или же… Он заслуживает лишь жалости и презрения. Даже руки марать не хочется.

– Живи и помни о своем позоре.

В блеклых глазах мелькнуло недоверие, а потом он запрокинул голову и расхохотался.

– Не боишься поворачиваться ко мне спиной?

– Ты, собака, даже со спины убить меня не сможешь. Струсишь.

Варди глухо зарычал, одним рывком поднимаясь на ноги. Его мотало из стороны в сторону, колени подрагивали.

– Непобедимый Реннейр Безымянный! – прокричал насмешливо, когда я отвернулся. – Что ты теперь будешь делать? Прикончишь братца? Захватишь власть? Теперь тебе дорога открыта.

– Не твое дело.

Северянин вытер окровавленное лицо и усмехнулся.

– Ты правда позволишь мне уйти, Зверь? Избранный, ребенок из пророчества!

Кажется, у него начиналась истерика.

– Я отпускаю тебя, как труса и предателя. Мне противно пачкать о тебя руки… друг, – последнее слово я выплюнул, скривившись. – Будь у тебя совесть, я бы сказал, что тебе предстоит жить с тем, что ты совершил, но, так как совести у тебя нет – скажу другое.

Он стоял, неподвижный, застывший – и ухмылка медленно сползала с его лица.

– Смерть сама найдет тебя рано или поздно. Ты умрешь один, в нищете и холоде, всеми забытый, никем не оплаканный. Никто не устроит тебе погребального костра. Даже если у тебя будут все деньги и золото этого мира, ты не заберешь их с собой. Север выплюнет тебя, как ядовитую дрянь. Север горд и велик, ему не нужны предатели.

Он слушал молча, только в глазах цвета холодного неба, под которое он так хотел вернуться, разгоралось злое пламя.

– Такие, как ты, не умирают честно, тебя погубит чужая подлость или месть тех, кого ты обманул – удар в спину, яд в бокале или петля, наброшенная в темном переулке. И мне даже немного жаль… – я сглотнул горькую слюну, комом вставшую в горле, – …что ты оказался такой редкостной сволочью. Ведь я привязался к тебе, ты был для меня почти братом.

Как забавно обернулась жизнь – Демейрар, которого я с рождения терпеть не мог, родства с которым не хотел, по итогу оказался куда лучше, чем я о нем думал. А Варди, с которым сражался плечом к плечу, с которым делил вино и хлеб, только и ждал возможности предать.

Как я был слеп.

Северянин выслушал молча.

– Знаешь что, Звереныш… – прорычал глухо. – Иди-ка ты в Бездну со своими нравоучениями! Читай их своей рыжей девчонке. Тебе не понять меня, не понять никогда!

– Да уж, действительно. Мне не понять, что значит продаваться.

Варди зло фыркнул, сплюнул себе под ноги и зашагал прочь, ни разу не оглянувшись. Я смотрел ему в спину до тех пор, пока его массивная фигура не растаяла в туманной дымке, и пока по плечам не начал барабанить дождь.

Я знал, что больше его не увижу.

* * *

Рамона

Перед закатом в Зале Собраний состоялся совет. Кварцевые сферы в бронзовых подставках источали мягкий медовый свет. Сквозь мозаичные окна струились розовые лучи, бросая блики на лица – сосредоточенные, мрачные, молчаливые.

Здесь были мы с Ренном, как одни из главных лиц недавних событий. Нам пришлось рассказать о его матери, Ледаре из Синего камня, о ее печальной судьбе, о вероломном плане лорда Брейгара и нашей роли во всем этом. О моем разговоре с Матерью Гор и о страшном ритуале, придуманном матушкой Этерой.

Вернувшись в Антрим и увидев жриц, я сразу поняла – осколки душ вернулись к ним. Эти женщины и девушки ожили, перестали походить на безэмоциональных кукол. Особенно я была рада видеть свою подругу Иниру.

Кроме нас здесь присутствовал Демейрар – новый равнинный лорд, старейшины Антрима, включая моего отца, главы нескольких влиятельных семей и Каменные жрицы. Их возглавляла матушка Вестия – хранительница книг. Когда новость о скоропостижной кончине матушки Этеры достигла Антрима, сестры дружно пришли просить хранительницу, самую старшую и мудрую из них, возглавить