– Ты о фруктах не рассказывала!

– Посчитала этот факт незначительным и…

– А ну, еще раз излагай всесначала! – зашипел Костин. – Со всеми, даже ерундовыми, на твойвзгляд, деталями!

Когда фонтан сведений иссяк, майор вскочил иначал бегать по палате.

– Он-то тебя узнал! И совершил ошибку,назвал Лампой, когда якобы звонил сестре. Ты ему представлялась?

– Нет, – ошарашенно ответила я.

– Так откуда он твое имя узнал? Почему тыне обратила внимания на этот странный факт?

– Ну…

– Баранки гну! – затопал ногамиКостин. – Надо было сделать стойку и не ехать никуда. А как он ловковынудил тебя слопать отравленное яблоко, болтая о вставных челюстях! Онпонимал: мало найдется женщин, которые стерпят подобные намеки. Ты мигомкупилась. Слава богу, что не съела плод целиком, едва надкусив, выбросила.

– А что в нем было? – затряслась я.

– Большая доза снотворного, смертельная.

– К-как она т-туда поп-пала? –прозаикалась я.

– Перед вашим отъездом Антон пошел втуалет и там шприцем загнал в плод лекарство, оно без вкуса и запаха.

– Вот почему мне внезапно захотелосьспать!

– И это от небольшого кусочка.

– Он решил убить меня!

– Точно.

– Вот дурак!

– Полагаешь? Нет, дорогая, наоборот, оночень хитрый молодой человек, отличный актер с крепкими нервами. Как онразыграл сцену «Звонок сестре», как врал на ходу, импровизировал!

– Идиот! – взвилась я. – Нас жевидели все в офисе! Антон не скрывал факт совместного отъезда, а уходя, громкосказал: «Вернусь поздно». Не подумал о последствиях: вскроет патологоанатом мойтруп, проведет анализ на токсины – ба, а там снотворное. Его бы живоарестовали!

– Вскрывать бы не пришлось, –покачал головой Вовка. – Знаешь, что случилось? Ты по совету негодяянажала на газ, а впереди вообще не было дороги. Там обрыв, крутой, почтиотвесный, спуск к реке, его было не видно за туманом. Аборигены отлично этоместо знают. Кстати, на дороге должен стоять знак: «Осторожно, крутой поворот»,но его подростки снимают, забава у них такая. Антон ведь что задумал: машиналетит вниз, бак полный, ты ж его на колонке под завязку заправила, автомобильмаленький, точно перекувырнется и загорится. А если не вспыхнет, то Антошапоможет. Все шито-крыто, взрыв, и тела, считай, нет. Несчастный случай, никакихсомнений. И сам он тоже погиб – поодаль борсетка валялась, с документами АнтонаЗябликова. Супер! Коллеги подтвердят – они вместе уехали. Преступления нет,есть ДТП. И ведь сволочуге повезло, план сработал, автомобиль перевернулся.Тебе подфартило – машина сама загорелась – и бабахнуло!

Я потрясла головой.

– В чем фарт-то? Секундочку, какимобразом я осталась жива?

Костин упал в кресло.

– Тебя выбросило через разбитое лобовое стекло.Конечно, по правилам в машине необходимо пользоваться ремнем безопасности, ноиногда случается, что нарушение правил спасает человека. Ты вылетела в кусты,они спружинили, поэтому ты не сломала себе шею. И хорошо, что малолитражкавспыхнула сама, иначе б убийца спустился в овраг, понял, что тебя в машине нет,и вот тогда бы уж точно – покупайте бумажные цветочки. А так он увидел пламя,услышал звук взрыва, швырнул вниз свою борсетку и был таков. Понимал, подлюка,что сейчас народ из близлежащих домов примчится. Зябликов торопился, оттого исовершил пару ошибок.

– Каких? – пролепетала я.

– Неинтересно о них сейчасговорить, – прошипел Костин. – Ну, например, не приготовил второетело. Борсетку нашли, но никаких следов погибшего человека нет. Хоть какие-точасти тела остаться должны! Нестыковочка получилась, но даже у профи осечкибывают.

– Ничего не понимаю, – простоналая. – Кто тут профи?

Вовка неожиданно успокоился.

– Сейчас объясню, – сказалон. – Кстати, ты молодец, почти дорылась до сути. Покалякал я тут состаршими товарищами, пособирал слухи, и интересная картина нарисовалась. Вобщем, слушай…

В середине пятидесятых годов двадцатого века,когда во главе советского государства встал Никита Хрущев, абсолютноебольшинство населения страны вздохнуло свободно. Слава богу, закончилась эратеррора, лагерей и доносов. Народ ждал освобождения невинных людей, реформысудебной системы и пусть маленьких, но все же демократических изменений. Хрущевобъявил амнистию и реабилитацию, чем моментально заслужил любовь части граждан.Но через некоторое время сотрудники правоохранительных органов схватились заголову. Ветер перемен выдул из мест лишения свободы не только оклеветанныхлюдей, жертв культа личности, но и матерых уголовников, крайне опасных дляобщества. Кое-кто из них очутился на воле по ошибке, кое-кто по глупостиопьяневших от ветра свободы чиновников, а кое-кто за вульгарную взятку. В СССРначался всплеск уголовных преступлений, такой же, как после революциисемнадцатого года. Но большевики, сторонники жестких методов, в короткие срокисоздали ЧК и безжалостно истребили банды, а Никита Хрущев не мог мгновеннозакрутить гайки, мешал имидж отца-освободителя. Советскую Фемиду шатнуло вдругую сторону, теперь судьи зачастую выносили слишком мягкие приговоры, исреди граждан вновь началось недовольство. Вместе с простыми людьми, непонимавшими, почему жестокому убийце дали всего пару лет, возмущались имилиционеры. Они-то точно знали, какая беда случится, когда преступник выйдетна свободу. В коридорах различных ведомств, почти на самом верху и внизу, «наземле», в давно не ремонтированных комнатках районных отделений, шушукалисьсотрудники. А потом вдруг в разных городах СССР начались странные события.Сначала в Екатеринбурге умер от инфаркта молодой парень, изнасиловавший иубивший несколько детей, затем в Волгограде попал под поезд юноша-грабитель, вМоскве погиб от удара током маньяк, в деле которого судья не увиделубедительной доказательной базы. Все смерти выглядели естественно, но постолице змеями поползли слухи, люди, имевшие отношение к уголовному розыску,прокуратуре и системе исполнения наказаний, были уверены: в стране действуетподпольная организация, которая сама вершит правосудие. Очень скоро сталоизвестно и ее название – «Белая стрела». Никто не мог точно сказать, откуда оновзялось, но никто не сомневался – именно так следует именовать отрядсправедливых и честных.

Вовка перевел дух и посмотрел на меня.

– Слышала когда-нибудь о «Белой стреле»?

– Нет, – помотала я головой.