Закинув ружьё за спину, парень достал из-за пазухи револьвер и, взяв его за ствол, плавно двинулся вперёд. Добравшись до середины корпуса лошади, что была запряжена в оглобли возка, он проверил взглядом лёд на пути и стремительно метнулся вперёд. Одним движением смахнув с мужика шапку левой рукой, он врезал ему рукоятью револьвера и, убедившись, что неизвестный потерял сознание, принялся его связывать. Потом, обыскав и найдя только нож за голенищем унта, Мишка хлопнул его пару раз по морде, приводя в чувство.

Но очнулся мужик только после того, как парень растёр ему лицо снегом. Едва услышав страдальческий стон, парень прикрыл ему рот его же шапкой и, ткнув ствол револьвера в нос, тихо прошипел:

— Слышишь меня?

— Да, — простонал мужик.

— Рассказывай, кого привёз, — зарычал парень, усиливая нажим ствола.

— Трое приехали. Иностранцы. Меня для довоза наняли, с санями.

— По следу кто шёл?

— Один из этих. Отпусти Христа ради. Я ж просто извозом заработать хотел.

— Кто сказал, где мою заимку искать? — спросил парень, проигнорировав его слова.

— Так они сами сказали, куда ехать. Не убивай, слышишь? Не убивай, — взмолился мужик.

— Помолчи, — приказал Мишка, обдумывая ситуацию.

По-хорошему, выпускать отсюда живых было нельзя. Но убивать простого мужика, пытавшегося просто заработать на жизнь, тоже претило. Подумав, Мишка покосился на возок и, переведя взгляд на замершего мужичка, спросил:

— Сани твои?

— И сани, и мерин, — закивал тот.

— А возок чей?

— Так они на нём в деревню и приехали.

— А зачем им ещё и сани? — не понял парень.

— Так в возке чемоданов куча. Тесно. А следопыт ихний то и дело соскакивает, чтобы след проверить. Вот и вышло, что один возком правит, а второй туда-сюда бегает. А ещё один только командует, — захлёбываясь словами, принялся пояснять мужик.

— Кто знает, что ты с ними сюда поехал?

— Только баба моя.

— И как долго добирались?

— Так почитай трое суток ехали. Едва мерина не заморил. Да ещё и волки голос подавали. Думал, сожрут вместе с санями.

— Тут это запросто, — хищно усмехнулся парень.

— Отпусти, не бери грех на душу, — снова взвыл мужик. — Христом богом клянусь, никому не скажу, что бывал тут. Навек дорогу забуду. Рта не открою.

— Сиди пока, — вздохнул Мишка, так и не решив, что делать.

Подойдя к возку, он открыл дверцу и принялся вытаскивать оттуда весь багаж, сразу оттаскивая его под берег и зарывая в снег. Разгрузив транспорт, парень вернулся к саням и, ухватив мужика за грудки, вздёрнул на ноги.

— Слушай меня внимательно, дядя, — зашипел Мишка, зло глядя ему в лицо. — Ежели хоть одна живая душа узнает, что ты тут был, сожгу вместе с бабой и всем твоим выводком. Живьём. Или в тайгу вывезу и волкам скормлю. Всё понял?

— Вот тебе истинный крест, — мужик задёргал руками, словно и вправду пытался перекреститься, — навек забуду. Соседям скажу, что на соседнюю станцию этим помогал вещи возить.

— Тебя как звать? — на всякий случай уточнил Мишка.

— Фёдор. Зайцевы мы, — судорожно сглотнув, ответил мужик.

— Так вот, Фёдор Зайцев, крепко запомни, что сейчас обещал. Хоть один звук по этому делу издашь, и пощады больше не будет. Тут такие дела замешаны, что всю деревню спалят, не поморщатся. Враги это, Фёдор. Империи враги. Сообразил?

— Ага.

— Помни, проболтаешься, каторга тебе раем покажется. Но до неё в таких играх не доходит. Убивать тебя придут, Федя. Не я, так они. Запомнил?

— Запомнил, — закивал мужик.

— Руки давай, — скомандовал парень и, дождавшись, когда мужик повернётся, одним движением распустил узел.

Хозяйственно прибрав ремешок из сыромятной кожи в карман, Мишка вздохнул и, кивнув на возок, добавил:

— Добро это отгони куда подальше и продай. Только так, чтобы никто потом к тебе с вопросами не пришёл.

— А можно я коня себе оставлю? — неожиданно спроси Фёдор, заметно осмелев. — Они на этом выезде издалече приехали. А мерин у меня старый уже. Я тогда только возок продам. Знаю людей, что купят и спрашивать не станут, откель взял.

— Ты из бывших, что ли? — сообразил Мишка.

— Восемь лет уголёк рубал, — кивнул Фёдор.

— Ну, тогда сам смотри. Но помни, что я тебе сказал. Это ведь не шутка.

— Неужто политика? — проявил смекалку мужик.

— Она самая.

— Свят, свят, свят, — принялся креститься Фёдор. — На каторге от них житья не было, и тут достали. Ты уж прости, парень, что вышло так. А за молчание моё не беспокойся. Мне та политика как нож вострый. Нем буду, как могила.

— И правильно. Иначе туда и отправишься, — снова пригрозил Мишка. — Всё, езжай с богом, а то тут скоро другая война начнётся. Ещё под пулю случайную угодишь.

— Пресвятая Богородица! — ахнул Фёдор, прыгая в сани. — Спаси Христос, парень. Век не забуду, — пообещал он, нахлёстывая мерина.

Поводья коня, запряжённого в возок, он успел привязать к саням во время разговора. Сцепка развернулась, и вскоре от неё остались только следы на снегу. Проводив мужика взглядом, Мишка обозвал себя сентиментальным дураком и, надев лыжи, направился вдоль берега. Нужно было обойти заимку и подобраться к ней с задней стороны.

Спустя полтора часа он стоял у задней стены собственного дома и раздумывал, что делать с человеком, бродившим у крыльца. Стрелять — значит объявить о своём возвращении и дать противнику время подготовиться. В том, что они прикроются Натальей, он даже не сомневался. Да и ружьё против нарезных стволов не самый лучший расклад. Самое паршивое, что он не стал брать с собой картечных патронов. Только пулевые.

В очередной раз вздохнув, Мишка убрал револьвер, аккуратно прислонил ружьё к стене и медленно двинулся к углу дома. Тяжёлые шаги сторожа ясно сказали парню, что тот заметно устал торчать на морозе и основательно замёрз. Мишке это было на руку. Подобравшись к углу, он опустился на колено и, скинув шапку, осторожно выглянул. Использовать клинок ножа как зеркало было бесполезно. На морозе моментально инеем покроется.

Сторож прохаживался вдоль фасада дома, то и дело похлопывая себя руками по бокам. Оглядевшись, Мишка сдёрнул с рук рукавицы и, оставив их болтаться на завязках, быстро слепил крепкий снежок. С его стороны, чуть дальше, был навес с запасом дров. Именно туда, как следует размахнувшись, парень его и отправил. Глухой стук и шелест осыпавшихся дров заставил мужика вздрогнуть и, перехватив винтовку, направиться к навесу. Этого Мишка и добивался.

Вжавшись в стену, парень дождался, когда мужик пройдёт мимо его укрытия, и одним ударом всадил нож ему в шею. Бить в спину, когда противник одет в толстый полушубок, было опасно. Неизвестно, что там ещё надето и прорежет ли нож такую кучу одежды. Так что вариант был только один. К тому же такой удар разрезал горло, не давая противнику вскрикнуть. Аккуратно придерживая содрогающееся тело, Мишка опустил его в снег и, отбросив винтовку в сторону, быстрым движением свернул ему шею.