Время шло, сон так и не приходил, и я, устав крутиться на жестком тюфяке, поднялась и подошла к столу, на котором догорала свеча и стоял кувшин с водой.

Постаравшись не шуметь, налила немного в стакан и поднесла ко рту, но сделать глоток не успела. Взгляд застыл на темном квадрате, из которого струился похожий на серый дым туман. Он медленно заползал в комнату, принимая какую-то странную форму, постепенно сгущался, тянулся по стене, и мне казалось, что я вижу бестелесную руку, простирающуюся в мою сторону.

С каждой минутой она становилась все больше, все отчетливее, все длиннее. По спине пробежал холодок. Вспомнился рассказ Лори, страх, что преследовал нас в лесу, и я не выдержала. Не хватало еще бояться обычного тумана! Поставив кружку на стол, кинулась к окну и решительно закрыла ставень, отрезая клубящуюся дымку.

Вот так. Никакой руки и никаких неведомых призраков.

– Кэри?

Кейн приподнялся на постели и посмотрел на меня тяжелым, совсем не сонным взглядом. Похоже, пират только делал вид, что спит.

– В чем дело? – спросил он.

– Ни в чем, – пожала плечами. – Вы забыли закрыть окно, и я замерзла.

– Ложитесь спать, Кэри, до рассвета осталось всего несколько часов.

Кейн закинул руки за голову и закрыл глаза. И показался таким усталым, точнее даже изможденным, что я почувствовала, как в сердце, помимо воли, шевельнулась жалость. Я ведь знала, что каким бы сильным ни был мужчина, иногда и он нуждается в поддержке.

«Браво, Кэри! С этого все и начинается. Сначала жалость, потом – желание поддержать, а потом и сама не заметишь, как влюбишься в собственного мужа».

Я иронизировала, но где-то в глубине души понимала, что, возможно, так и будет. И помоги мне тогда Бог, потому что любить Кейна – это верный путь к безумию.

Утро было серым, как застиранное платье нищенки.

Когда я спустилась вниз, Кейн уже сидел за столом и о чем-то тихо беседовал с Лори.

– Жар по вечерам бывает? – услышала я его вопрос.

Задан он был серьезным и участливым тоном, совсем не похожим на тот, которым муж обычно общался со мной.

– Иногда, – ответила Лори.

Она буквально светилась счастливой, чуть смущенной улыбкой, и я почувствовала, как в душе шевельнулось давно забытое чувство. Ревность. Именно она. Старая подруга, с которой я коротала ночи последнего года нашей с Робертом семейной жизни.

– А слабость?

– Да какая слабость, милорд, когда мне о ней думать? – попробовала отшутиться Лори, но Кейн взял ее за руку, положил пальцы на запястье и принялся считать пульс.

А я поймала себя на мысли, что хотела бы, чтобы муж и со мной разговаривал так же тепло и искренне.

– Ты принимаешь ту настойку, что я оставил?

Лицо Кейна выглядело озабоченным.

– Не так, чтобы каждый день, милорд. Только когда сильно припечет.

Лори не желала признавать свои недомогания – верный признак того, что Кейн ей нравится. Какой женщине захочется выглядеть в глазах мужчины больной и никчемной?

– Лори, я же просил, – пират нахмурился, даже не скрывая своей тревоги. – Все еще можно изменить, нужно только приложить немного усилий.

Тут Кейн заметил меня, и глаза его вспыхнули. И выражение лица изменилось.

– Кэри.

Мне достался долгий горячий взгляд.

– Доброе утро, дорогой, – постаравшись выровнять сбившееся дыхание, улыбнулась в ответ. – Лори, – кивнула хозяйке, чувствуя, как в душе снова что-то неприятно шевельнулось при виде того, каким взглядом она смотрит на моего мужа.

– Миледи, завтрак уже на столе, – захлопотала Лори, виновато отводя глаза. – Присаживайтесь. Сейчас чай налью, – суетилась она, а я смотрела на нее, и мне совсем не нравилась эта поспешность. Казалось, что Лори хочет скрыть за ней свои эмоции. И она еще пыталась меня убедить, что не питает к моему супругу никаких чувств? Какая глупость! Да не родилась еще та женщина, которая смогла бы устоять перед обаянием пирата!

– Спасибо, Лори, – переборов себя, кивнула женщине.

А ревность все не желала униматься. Что ж, пастор Роунс был прав, предупреждая о том, что меня ждет. Во всем прав.

– Кэри, на пару слов, – поднимаясь со стула, сказал муж.

Он взял меня под руку и отвел к двери, возле которой я заметила кожаную сумку наподобие тех, что использовали обычно акаучи.

– Куда-то собираетесь, дорогой?

Я заставила себя успокоиться.

– Меня не будет три-четыре дня, не больше, – поднимая сумку и закидывая ее на плечо, негромко сказал Кейн.

– Но вы уверены, что вернетесь?

– Я всегда держу свое слово, Кэри, – усмехнулся муж. – Не тревожьтесь, я вас не брошу. Боюсь, это уже не в моих силах.

Он коснулся моей щеки, отвел выбившуюся из прически прядь, и этот жест оказался неожиданно мягким и нежным.

– Могу я попросить вас об одолжении? – не отнимая руки от моего лица, тихо спросил пират.

Его пальцы легко касались кожи, и эта мимолетная ласка переворачивала что-то в душе, подтачивала возведенные стены, заставляла разум умолкнуть и отдать всю власть зарождающимся чувствам. К глазам подступили слезы. И так захотелось отбросить сомнения и осторожность, позволить себе снова влюбиться… Но нет. Я уже не та наивная девочка, верящая в силу любви, какой была когда-то.

– О чем идет речь?

«Улыбайся, Кэри. Ты в Уэстене, а в Уэстене слабакам не место».

– Вот, – муж достал из кармана небольшой темный флакон. – Проследите, чтобы Лори принимала его два раза в день, утром и вечером по пять капель. К сожалению, сама она слишком беспечна, чтобы заботиться о своем здоровье.

– Что это?

Мне удавалось говорить легко и спокойно, хотя внутри все сжималось от желания провести рукой по гладко выбритой щеке, коснуться губ, разгладить появившиеся в их уголках горькие складки.

– Настойка страстоцвета, – пояснил муж. – Помогает при магическом истощении.

– Но разве Лори…

Я не договорила, покосившись на хозяйку.

– Ее магия иссякает, – тихо пояснил Кейн. – Причин никто не знает, но для Видящих это очень опасно. Вместе с магией они теряют силы и здоровье.

Он тоже бросил взгляд на хозяйку и снова посмотрел на меня.

– Я могу на вас положиться, Кэри?

Голос пирата звучал серьезно, без привычной насмешки или холода.

– Сделаю все, что нужно, – также серьезно ответила я.

– Что ж, я в вас не сомневался.

Кейн наклонился, легко коснулся губами моих губ и, надвинув шляпу, вышел из дома, а я осталась стоять, глядя на закрывшуюся за его спиной дверь и раздумывая над тем, что сказал муж. Не сомневался… Надо же… Неужели меня удостоили комплиментом?