— А если не отвечу?

— Ну что ж, тогда, — с легкостью сказал Джулиан, — мы продолжим дискуссию на заре…

— Вы вызовете меня на дуэль из-за того, что я не дал вам ответа, который вы хотите получить? Рейвенвуд, я не прикасался к вашей новой жене.

— Я верю. Но если бы вы прикоснулись к ней, то я не ограничился бы пулей в ваше плечо, как поступил с Ормистоном и Варлеем. Вы были бы уже мертвы.

Аттеридж уставился на него:

— Да, я верю, что вы говорите искренне. Вы никого не убили из-за Элизабет, но ради новой жены пойдете на это. Скажите мне, а для чего вам знать про кольцо, Рейвенвуд?

— Ну, допустим, мне поручено восстановить справедливость от имени человека, чье имя я не могу назвать. Аттеридж усмехнулся:

— Ну да, один из ваших друзей, которому наставили рога.

Джулиан покачал головой:

— Друг молодой женщины. Женщины, которая сейчас мертва, как и ее неродившийся ребенок.

Усмешка мгновенно слетела с лица Аттериджа.

— Речь идет об убийце?

— Зависит от того, как посмотреть. Человек, от имени которого я действую, думает именно так: владелец кольца — убийца.

— Он убил молодую женщину, о которой вы упомянули?

— Он заставил ее покончить с собой.

— Ну да, какая-нибудь молоденькая дурочка дала себя соблазнить, попала в беду, а теперь вы хотите отомстить за нее. Да ладно, Тейвенвуд, вы ведь искушенный мужчина, сами знаете, такое случается постоянно.

— Очевидно, человек, которого я представляю, не усматривает в случившемся смягчающих обстоятельств, — сказал Джулиан. — И я склонен отнестись к этому так же серьезно, как и мой друг.

— А кого вы представляете? Мать девушки или бабушку с дедушкой?

— Как я уже сказал, вас это не касается. Мне кажется, я довольно ясно объяснил, что не собираюсь всадить в вас пулю, пока вы не вынудите меня это сделать. И больше вам ничего знать не следует.

Аттеридж поморщился:

— Возможно, я и обязан вам чем-то после всего случившегося. Элизабет была очень странной, не так ли?

— Я здесь не для того, чтобы обсуждать Элизабет.

Аттеридж кивнул:

— Но поскольку обратились ко мне, вы, вероятно, уже достаточно знаете о кольцах.

— Я знаю, что вы, Варлей и Ормистон их носили.

— Но были и другие.

— Те уже мертвы, — заметил Рейвенвуд. — Двоих из оставшихся я уже выследил.

Аттеридж бросил на него задумчивый взгляд:

— Но есть еще один, которого вы не упомянули. И он не мертв.

— Вот и назовите его.

— А почему бы и нет? Я ему ничем не обязан. И если я не скажу вам, вы все равно выжмете его имя из Ормистона или Варлея. Я назову вам имя, Рейвенвуд, если вы пообещаете, что на этом мы покончим. У меня нет желания подниматься до рассвета, каковы бы ни были на то причины. Вставать рано утром совсем не по мне.

— Имя, Аттеридж!

Полчаса спустя Джулиан уже выпрыгивал из экипажа и широкими шагами поднимался по лестнице дома.

Он не мог успокоиться, настолько потрясло его сказанное Аттериджем. Когда Гаппи открыл дверь, Джулиан вошел в маленькую прихожую и кивнул:

— Примерно час я буду занят в библиотеке. Отправляй всех спать.

Гаппи откашлялся.

— У вас гость. Лорд Дарегейт пришел несколько минут назад и ждет вас в библиотеке.

Джулиан кивнул и прошел в библиотеку. Дарегейт сидел в кресле и читал книгу, которую снял с полки. И угощался портвейном, как заметил Джулиан.

— Еще нет и полуночи, Дарегейт. Какой дьявол отвлек тебя от любимой игры в этот час?

Джулиан пересек комнату и налил себе бокал портвейна. Дарегейт отложил книгу:

— Ты собирался продолжить расследования о кольце, и я захотел узнать, что ты выяснил. Ты выследил Аттериджа?

— А ты не мог дождаться часа поудобнее?

— Но у меня нет удобного часа. Сам знаешь.

— В общем-то да. — Джулиан сел в кресло и глотнул вина. — Что ж, я готов тебя просветить. Четыре человека из этого дьявольского братства соблазнителей еще живы. О двоих узнали мы, еще одного мне назвала Софи.

— Так… — Дарегейт изучал вино. — Аттеридж, Варлей, Ормистон. И…

— Уэйкот.

Дарегейт, услышав это имя, как будто вздрогнул. Его обычно вялое выражение лица сменилось на тяжелое и угрюмое.

— Бог ты мой! Ты уверен?

— Так же, как в том, что я существую. — Джулиан поставил свой бокал, едва сдерживая нарастающую ярость. — Мне сказал об этом Аттеридж.

— Но он едва ли надежный источник.

— Я его предупредил, что, если он солжет, нам придется встретиться на заре. Дарегейт усмехнулся:

— Тогда не сомневаюсь, что он сказал правду. Он не любит вызовов. Но если Уэйкот тоже среди них, то следует серьезно опасаться возможных проблем.

— Не обязательно. Правда, Уэйкот в последнюю неделю увивался вокруг Софи, но ему не удалось вызвать у нее ответную симпатию. Я ей прочитал лекцию насчет его лживости.

— Сомневаюсь, что на Софи действуют твои лекции, Рейвенвуд.

Джулиан улыбнулся, несмотря на мрачное настроение:

— В общем-то да, это правда. У женщин есть одна отвратительная привычка — убежденность в том, что только они способны понять истину. И они отказывают мужчинам в праве на интуицию. Но когда я скажу Софи, что именно Уэйкот соблазнил ее подругу, она определенно отвернется от него.

— Но я не это имел в виду, когда говорил о проблемах, — сказал Дарегейт.

Джулиан нахмурился, его обеспокоила серьезность голоса Дарегейта.

— И что же?

— Сегодня вечером я услышал, что Уэйкот на днях покинул город. И никто не знает, куда он отправился. Полагаю, в данных обстоятельствах ты должен подумать, не заявится ли он в Хэмпшире?

— Значит, ты пошла к этой старой ведьме, как и Элизабет в свое время, да? Но есть только одна причина, по которой женщины ищут эту старуху. — Уэйкот говорил веселым голосом, поставив Софи на ноги и сняв плащ с ее лица. Он стянул с себя маску и наблюдал за ней со странной радостью в глазах. — Я очень рад, дорогая, сравнять счет с Рейвенвудом, сказав ему, что его новая графиня решила избавиться от наследника. Так же как пыталась это сделать первая графиня.

— Добрый вечер, милорд. — Софи грациозно склонила голову, как будто встретилась с ним в одной из гостиных Лондона. Она все еще была в плаще и связана, но притворилась, что не придает этому значения. Она не напрасно провела последние недели, изучая, как подобает себя вести графине. — Откровенно говоря, не ожидала вас здесь встретить. Необычное место, не правда ли? Но мне оно всегда казалось довольно живописным.