О, Святая Истония, пусть он получит мое письмо и тоже придет на бал!..

Наконец, кое-как собралась и на этот раз явилась без опоздания. Наоборот, даже раньше времени, сбежав от своих старушек. Принялась выискивать Джеймса, но вместо него наткнулась на Элизу. Оказалось, она тоже пришла пораньше и уже очень скоро стала допытываться, что произошло.

Почему у меня такой бледный вид и красные глаза?

— Недоразумение, — сказала ей. — Случилось страшное недоразумение!

А затем подумала, что во дворце даже у деревьев и травы есть глаза и уши, и если еще и Элиза узнает о нашем поцелуе с Брайном…

Станет ли она смотреть на меня с такой добротой и сочувствием? Неужели я потеряю не только Джеймса, но и лучшую подругу?

— Расскажи мне, — попросила принцесса, но я лишь покачала головой.

— Что бы ты ни услышала, — сказала ей, — не верь! Прошу тебя, не верь никому! Меня нисколько не интересует, — все же всхлипнула, — Брайн Стенвей! Потому что я…

Не удержалась, и слезы все-таки потекли по присыпанному пудрой лицу, подозреваю, оставляя на нем глубокие борозды: косметики служанки не пожалели.

— Потому что ты любишь его двоюродного брата, а он без ума от тебя, — мягко произнесла Элиза. — Все об этом знают, Агата, и я тоже! Это видно даже невооруженным взглядом. Но неужели вы с Джеймсом поругались?

Покачала головой, кусая губы.

— Он стал свидетелем того самого страшного недоразумения, а я… О, Боги!.. Я не знаю, как ему все объяснить, потому что Джеймс не хочет меня слушать! Вернее, он не хочет меня слушать, потому что его нигде нет! Он просто-напросто от меня сбежал!

— Все обязательно утрясется, — так же мягко улыбнулась мне Элиза. — Вот увидишь, это недоразумение скоро разрешится, потому что Боги на стороне тех, кто чист душой. Они на твоей стороне, Агата!

Засобиралась меня обнять, но оказалось, что король уже прибыл, а распорядитель потребовал у избранниц выстроиться в ряд перед тронным возвышением, добавив, что по причине своего легкого недомогания леди Берналь на оглашении результатов пятого испытания присутствовать не будет.

Эта новость вызвала у Элизы многозначительную улыбку.

— Вот видишь, — шепнула она мне, — все недоразумения разрешаются! Причем многие сами по себе.

Тут она ошибалась, потому что у недоразумения с Бэсси было имя. Можно сказать, она отравила себя сама, но по приказу Жиля деСоля — правда, я не спешила ставить принцессу в известность.

К тому же недоразумения продолжали набирая силу, потому что и на этом испытании первым снова прозвучало мое имя. На это я бросила жалобный взгляд на Элизу, но она лишь пожала плечами.

Я же, выйдя из строя, поклонилась королю.

На миг промелькнула мысль все это прекратить — здесь и сейчас!.. Но затем на ум пришли слова леди Виторины. Нет, я не могла уйти с отбора добровольно — таковы правила, и изменить их невозможно.

Меня мог отпустить только король.

Но выбор у меня все же будет, правда, лишь на последнем, финальном испытании, если Брайн предложит мне стать его женой и королевой Арондела. Именно тогда я буду вольна либо согласиться, либо отказаться.

Следующей из нашего ряда шагнула Элиза — ее имя Брайн назвал вторым. Третьей была принцесса Шейла, четвертой — Эстель Маклахан.

Король продолжал называть имена…

К моему удовлетворению, среди них не было Бэсси, и я втайне порадовалась тому факту, что леди Берналь обыграла саму себя. Но прекратила радоваться, потому что ее имя все-таки прозвучало.

Восьмым, как раз после Тэль.

На этом король замолчал. Выходило, пятое испытание не прошли принцесса Устеда и Лаура, подруга Бэсси Берналь. И я, снова поклонившись Брайну, стала дожидаться начала бала, поглядывая по сторонам в поисках герцога Раткрафта.

Но ни во время церемонии выбора, ни позже, в Бальном Зале, Джеймс так и не появился.

* * *

Джеймс Стенвей, герцог Раткрафт

С Брайном они встретились уже около полуночи, когда Джеймс вернулся во дворец, до этого вызванный в Канцелярию по не терпящему отлагательств делу, а его брат наконец-таки покинул незатихающее веселье в Бальном Зале.

Судя по его виду, король был вполне доволен прошедшим днем. Зато Джеймс такого про свой сказать не мог.

Проблемы нарастали, словно снежный ком. Прибыли со срочными докладами — сперва из Амстора, затем из Герты, — рапортовавшими о бунтах, и Джеймс, к своему недовольству, обнаружил, что дела там разворачивались ровно по такому же сценарию, что и в Сизе.

Только на этот раз все было значительно хуже.

Именно поэтому Джеймс созвал срочное совещание, понимая, что следующими на очереди будут стоять большие города. Злоумышленники попробуют «расшатать» уже их, а затем перекинутся на столицу. К тому же в Амсторе и Герте подавить бунты силами местных жандармерий не удалось, и ему пришлось в спешном порядке отправлять туда подмогу из расквартированных поблизости гарнизонов.

И все это время, решая проблемы Арондела, он пытался выкинуть из головы увиденное. Своего кузена и Агату, целовавшихся в тени яблоневого сада.

Джеймс прекрасно понимал — хотя это и приводило его в бешенство, — что у двоюродного брата были все права на ту, которая оказалась ему настолько дорога.

Агата добровольно прибыла на королевский отбор. Значит, Брайн имел полное право ее целовать.

Агата же, в свою очередь, имела полное право ему отвечать, потому что была свободна и не связана никакими обязательствами.

Он даже про свои чувства не успел ей рассказать — все откладывал, дожидаясь нужного, вернее, того самого правильного момента. Думал утешить с размахом, когда кузен наконец-таки ее отпустит.

Но дела обернулись таким образом, что, вполне возможно, Брайн собирался презреть интересы Арондела и клятву, которую они дали друг другу в детстве, и выбрать себе в жены леди Корнуэлл.

Впрочем, Джеймс куда больше склонялся в мыслях к другому варианту. Королевой Арондела станет одна из принцесс — Визмора или Зарейна, что было бы вполне логичным шагом со стороны Брайна, а Агату — его Агату! — он сделает своей фавориткой, пойдя по пути их деда Теодора.

Правда, Джеймс серьезно сомневался в том, что Агата на такое согласится, но в груди словно засела острая игла. Вернее, даже не игла, а клинок из острейшей зарейнской стали, которым он ковырял каждый раз, стоило ему вспомнить увиденное.

Да, он попытался об этом не думать, отвлечься, с головой погрузиться в проблемы, и на какое-то время ему это удалось. Но проблемы все-таки закончились — по крайней мере, этим вечером Джеймс больше ничего не мог сделать на благо королевства, если только самому отправиться в Амстор, затронутый бунтом сильнее всего, и лично принять участие в его подавлении.