О, я многое почувствовала — меня захватила даже не волна, а целый шквал эмоций. Настолько сильный, что пришлось приложить усилие, чтобы устоять на ногах.

И я застыла, вцепившись в прохладный мрамор перил, проклиная противную слабость. А еще предательскую нерешительность, которая тут же принялась нашептывать на ухо, что мне стоит убежать. Вот так, развернуться и спрятаться от проблем в своей спальне. Прижать к себе «плакательную» подушку, в обнимку с которой я провела несколько часов, и продолжить страдать.

Потому что по непроницаемому лицу герцога невозможно было понять, дожидался ли он меня для того, чтобы покарать, заявив, что больше знать меня не хочет, или же Джеймс прочел мое письмо и теперь караулит возле лестницы, чтобы перед испытанием сообщить, что он не злится за увиденное.

Именно об этом я размышляла последние часы, проснувшись на рассвете. Думала, сможет ли он меня простить, хотя я ни в чем не была виновата.

Размышляла бы и дальше, но в дверь моей спальни постучали горничные. Оказалось, пришло время вставать и собираться на шестое испытание, которое должно было пройти вне стен Стенстеда. К тому же явившаяся с завтраком служанка напомнила, что у меня есть обязательства — не только глухое отчаяние, в которое я впала после вчерашнего свидания с королем.

Потому что она нашептала мне на ухо заветные слова.

— «Морская Звезда», — сообщила девушка. — Корабль Южного Торгового Союза Арондела. Прибудет в порт Стенстеда из Амроса, — это был один из крупных портовых городов Зарейна, — завтра ближе к закату.

Вот и все, что Жиль поручил мне передать, а больше ничего она не знала.

На это я кивнула. Потянулась к ложке, размышляя о том, как мне поговорить с Джеймсом, если с ним никак не поговорить — я понятия не имела, где его искать! Но тут горничные вспомнили, что герцог Раткрафт приходил навестить меня поздно вечером, но его не впустили.

Почему не впустили?

Потому что негоже благородным господам тревожить покой королевских избранниц на ночь глядя. Хорошо, хоть герцогиня Варден и графиня Идасская встали на стражу моей репутации и выставили герцога вон!

На это я мысленно застонала, но… ничего им не сказала.

Ну что же, Джеймс приходил меня навестить, но его выгнали вон. Это хороший знак. Или же плохой?!

Думала об этом все время, пока меня причесывали и помогали облачиться в ту самую подаренную Джеймсом вишневую амазонку. Размышляла, что мне обязательно нужно с ним поговорить. Уж не знаю, как это сделать, но наша беседа должна состояться до завтрашнего вечера. Потому что ему обязательно нужно услышать о «Морской Звезде», даже если мне придется покинуть дворец и оббегать в поисках его всю столицу!

Он должен узнать о тех, кто ввозит Желтую Смерть в Арондел. А еще всю правду о проклятом поцелуе с его кузеном!..

Все утро я молила Богов о том, чтобы Джеймс оказался во дворце и мне удалось бы с ним встретиться еще до отъезда в горы. И Они меня услышали — герцог поджидал меня возле лестницы, нетерпеливо расхаживая взад-вперед по мозаичному полу. И именно в этот момент, несмотря на то, что я так долго его ждала, на меня напала проклятая нерешительность.

Но я все же не сбежала, осталась.

Стояла, комкая от волнения кожаные перчатки, и молча смотрела, как он подходил. Но и Джеймс не спешил ничего мне говорить — все так же молча взял меня за руку и увлек вниз по лестнице. Завел куда-то вбок, к картине с суровым всадником и драконом над его головой, остановившись рядом с перилами, украшенными миниатюрными статуями главных Богов Арондела. После чего повернул к себе и уставился мне в глаза.

Впрочем, ему не нужно было ничего объяснять — мне и без слов стало понятно, что он собирался сделать. Потому что я хотела того же самого.

Потянулась к нему, потому что какие-либо слова в этот момент показались мне лишними. И уже в следующую секунду он обхватил меня за талию, прижимая к себе, словно каждая секунда вдали от меня была для него настоящим мучением.

Но я тоже обхватила его за шею и закрыла глаза, дожидаясь, когда он меня поцелует. Потому что каждая секунда вдали от него тоже была теми самыми муками…

Долго ждать не пришлось — в следующую секунду его губы накрыли мои.

…Это походило на жажду, которую невозможно утолить. Потому что с каждым новым глотком, с каждым следующим мгновением нашего поцелуя, когда его губы ласкали мои, а я смело касалась его в ответ, эта жажда становилась лишь сильнее.

Но мне хотелось, чтобы она длилась вечно. Как путник, припавший к живительному источнику после долгих блужданий по пустыне, я впитывала в себя новые, неведомые доселе ощущения.

Потому что наш первый поцелуй в театре сейчас казался мне лишь легким узнаванием, тогда как этот… Этот унес в мир, где было место лишь нам двоим.

Правда, разум все-таки восторжествовал над чувствами, вернув нас в реальность, хотя это произошло далеко не сразу. И не по моему решению — Джеймс отпустил меня первым. Вернее, прервал наш поцелуй, из-за чего я посмотрела на него совсем уж ошалелым взглядом, пытаясь прийти в себя.

Но это оказалось непросто — мысли порядком путались, а каша в голове давно уже стала моим вторым «я». В этот момент мне хотелось лишь одного — бесконечно смотреть на его любимое лицо, наслаждаясь тем, что все разрешилось.

Джеймс больше на меня не злится. Он никуда не пропал; наоборот, он здесь, рядом, смотрит на меня, а в его глазах беснуется огонь, из-за которого попытавшийся было успокоиться мой собственный вспыхнул с новой силой.

— В твоем участии на отборе нет никакого смысла, — наконец, произнес он. Это были первые его слова после поцелуя. — Надеюсь, ты понимаешь, почему?

Кивнула, заявив, что понимаю.

— Если Брайн по очередной выдуманной им причине сегодня снова тебя не отпустит, тогда завтра ты уйдешь сама, во время финала. — Сказав это, Джеймс уставился на меня давящим, темным взглядом. — Надеюсь, ты тоже понимаешь причину? Но если у тебя все еще остались сомнения, я помогу тебе их развеять.

И с выразительным видом уставился на мои губы.

На это я кивнула, подумав, что не отказалась бы, чтобы он что-то там развеял, хотя никаких сомнений не было и в помине.

— И еще: так целоваться ты будешь только со мной, — добавил он. Затем сам себя поправил: — Вернее, впредь целоваться ты будешь только со мной.

Снова покивала, потому что ничего не имела против.

Открыла было рот, чтобы ему об этом сказать — у меня собралось много всего, о чем ему непременно нужно было сообщить! — как внезапно над нашими головами раздался стук каблучков.

Кто-то спускался по лестнице. Где-то на середине девушка замерла и… посмотрела на нас сверху вниз. Я тоже подняла голову. Оказалось, это была Тэль.

Впрочем, она тут же округлила глаза, быстро поздоровалась и поспешила себе дальше.