За ней по лестнице с высокомерным видом прошествовала Бэсси в вызывающе-алой амазонке, словно леди Берналь собиралась отправиться в горы и лично бросить вызов всем Богам Арондела в битве за сердце Брайна Стенвея. Окинула нас насмешливым взглядом, а потом фыркнула настолько презрительно, что мне захотелось поинтересоваться, все ли у нее в порядке со здоровьем.

Потому что такие взгляды могут вызвать очередные желудочные колики.

Но Джеймсу было привычно все равно, что увидят или же что о нас подумают остальные.

— Агата, это важно! — начал он после того, как сообщил, что очень сильно скучал и ему жаль, что вчера днем он был вынужден срочно покинуть дворец. И эта ночь, как и вчерашний день, тянулись для него бесконечно. — На испытание в горы везут Сердце Пламени.

— Знаю, — отозвалась я. — Леди Виторина мне об этом уже рассказала.

— Я пытался отговорить Брайна от этой затеи, но он, как всегда, оказался упрям, как баран.

Я с трудом удержалась от смешка — Джеймс запросто говорил такое о короле Арондела!..

— Поэтому я прошу тебя — будь осторожной! — добавил он.

— Разве мне что-то угрожает? — удивилась я. — Наоборот, это несказанно редкая возможность и удивительный шанс — увидеть древний артефакт своими глазами. Он пролежал в сокровищнице почти тысячу лет, а теперь я смогу на него посмотреть вблизи, да еще и на утесе, где его сотворила сама Святая Истония!.. О, а нам дадут к нему прикоснуться?

Джеймс покачал головой.

— Не думаю, что это будет разумно. К тому же артефакт везут в горы вовсе не для того, чтобы выставить его напоказ. Брайн собирается каждой из вас задать по вопросу, на которой вам придется ответить предельно честно. — Тут он поморщился, после чего признался: — Артефакторика никогда не была моим любимым предметом, но я подозреваю, что близость к Сердцу Пламени не даст соврать.

На это я пожала плечами, заявив ему, что готова ответить на любой вопрос короля абсолютно честно. Мне нечего скрывать.

Но почему Джеймс об этом так печется?

На это он произнес, что признания не являются его любимым времяпрепровождением, поэтому ему стоит потренироваться, чем он сейчас и собирается заняться. Будет тренироваться, а потом повторит, но в куда более подходящей обстановке.

Услышав это, я окинула взглядом мозаичный пол и убегающие вверх белоснежные мраморные перила, украшенные статуэтками, после чего заявила, что это отличное место. Так в чем же он собирается мне признаваться?

Оказалось, с первой же нашей встречи я произвела на него столь сильное впечатление, что Джеймс хотел бы, чтобы я производила его и дальше.

Всю оставшуюся жизнь.

И мне стоит это учесть, когда стану отвечать на вопросы его кузена.

Я застыла с открытым ртом, но Джеймс тут же сменил тему, заявив, что мы поговорим обо всем позже, когда я покину отбор.

К тому же он тоже скоро меня покинет. Нет, на этот раз ненадолго — Джеймс собирался проследить за тем, чтобы испытание на Утесе Святой Истонии прошло без происшествий. Его будут проводить на высоте более трех тысяч метров, поэтому он уже распорядился, чтобы мне принесли плащ потеплее.

Так вот, склон практически отвесный, и единственный безопасный способ туда добраться — это идти порталами. Да, дорога тоже существует, хотя она больше похожа на облагороженную тропу, которую проложили паломники. В течение столетий эту самую тропу несколько раз расширяли — в некоторых местах даже пришлось вгрызаться в гору, — а через самые опасные места перекинули навесные мосты.

Но дорога на Утес все равно забирает несколько дюжин жизней каждый год, потому что она небезопасна. Особенно сегодня, после прошедшего ночью дождя, везде должно быть скользко.

Поэтому часть пути мы проделаем верхом — как раз до перевала Гурназ, — а самый опасный участок тропы пройдем с помощью порталов. Но так как он привык доверять только самому себе, то собирается проконтролировать все лично.

Сказав это, он посмотрел мне в глаза.

— Ты хоть представляешь, — спросил у меня, — насколько ты мне дорога?

И я, собиравшаяся рассказать ему про «Морскую Звезду» и Жиля деСоля, внезапно поняла, что сейчас этому совсем не время.

Я сделаю это позже, сказала себе. Корабль прибудет завтра вечером, у меня полным-полно времени.

Мы вернемся во дворец после испытания, и я с Джеймсом поговорю — потому что мне нужно спокойное место, чтобы все-все ему объяснить, — а по лестнице все время кто-то ходит. Вот, спустилась принцесса Элиза, посмотрела на нас с улыбкой и пошла себе дальше.

Сейчас куда важнее ответить, что я понимаю.

Что он тоже… Тоже несказанно мне дорог!

И я ответила. А потом, как оказалось, у нас вполне хватает времени для еще одного поцелуя, и разгуливающие по лестнице люди нисколько этому не помеха.

Это я прочла в его глазах, и сама к нему потянулась. Но на этот раз поцелуй вышел совсем другим — куда более требовательным и страстным.

Уже скоро он заставил меня раскрыть рот, а потом его язык скользнул внутрь, лаская мой, вызывая во мне бурю новых, самых разнообразных эмоций, складывавшихся в одну…

В острое и непереносимо-сильное желание, сладкой болью пронзившее все мое существо.

Это ощущение оказалось настолько всеобъемлющим, что я покачнулась на ослабевших ногах и, чтобы не упасть, вцепилась в камзол Джеймса. Он меня удержал, а позже, когда разжал свои объятия, я уставилась на него с расширенными глазами.

Мне казалось, что он и сам едва не утратил привычного самообладания.

Но он все же его не утратил.

— Со свадьбой придется поторопиться, — заявил мне. — Иначе дела принимают довольно мучительный оборот!

* * *

Дворец мы покинули только через час из-за затянувшихся сборов, ожидания опоздавших — нет, не меня, я-то как раз явилась вовремя, — многократных проверок лошадей и сопровождающих нас повозок с провизией, так как возвращение в Стенстед планировалось только к вечеру.

Мельком видела короля — Брайн подходил поздороваться и пожелать нам хорошего пути, заявив, что поговорит с каждой, но уже на Утесе Святой Истонии. Джеймса тоже видела и тоже мельком, когда он отъезжал от дворца с группой магов. Они отправлялись в горы раньше остальных, чтобы проверить дорогу и установить порталы.

Наконец, все-таки собрались — и разноцветная кавалькада в сопровождении целого отряда гвардейцев, десятка слуг и нескольких повозок с провизией покинула дворец.

Долгое время я ехала рядом с Элизой где-то в середине колонны. Мне хотелось поговорить с Тэль — да-да, расспросить у нее о «Морской Звезде», потому что я краем уха слышала, что ее отец как раз занимался морскими перевозками. Но в суете сборов пообщаться с ней не удалось, а по дороге у Тэль нашлось чем заняться.