смысла. — Нехотя признал Скотт. — Завтра согласитесь с аргументами директора и откажитесь от поездки. Возьмите их отчеты и графики и закройте этот вопрос.

— Все сделаю, как вы сказали.

После ухода Алдошина Скотт достал из шкафа початую бутылку виски «Old Bushmills», плеснул немного в стакан и уютно устроился в кресле.

Глава 30. Екатеринбург 24 мая 1798 года (Начало)

Сразу после завтрака Скотт поднялся на второй этаж, подошел к номеру, где проживал Буланов и резким ударом ноги распахнул дверь.

— Какого черта! — Рявкнул было, сидевший за столом в одном халате Буланов, но увидев Скотта осекся.

На столе перед ним стояла початая бутылка коньяка.

— Почему ты не в школе?

— Я заболел.

— Вижу. — Скотт закрыл дверь, прошел в комнату, но садиться не стал. — Приведешь себя в порядок и немедленно отправишься в школу.

— Мистер Скотт, я не могу работать в таких условиях. Никакого почтения …

— Чего? — Взревел Скотт. — Почтения? А не слишком ли ты много о себе возомнил господин Буланов? Кто ты такой? Всего лишь чиновник восьмого класса, мелкая сошка. Ты забыл, что эта школа не казенное, а частное заведение и принадлежит очень богатым людям, для которых коллежский асессор не более чем половой в трактире.

— Напрасно вы так. — Примирительно сказал Буланов. — От того что я напишу в отчете зависит судьба этой школы.

— От того, что ты напишешь, ничего не зависит! Запомни это, а лучше запиши где-нибудь, не то завтра забудешь. Еще раз повторяю, школа частная, за ней стоят серьезные люди и очень большие деньги. Если ты будешь путаться под ногами, тебя просто закопают в тайге. Тебе что сказал Забелин — описать настоящее положение дел, не копаться и не искать недостатки. Так?

— Да, так. Только я не понял, мистер Скотт.

— Что ты не понял?

— Про большие деньги. Судя по финансовой отчетности там нет больших денег.

— А вот это, господин коллежский асессор не твоего ума дело. Чином не вышел. Тебе платят не за то, чтобы ты думал, а за порученную работу, вот ей и занимайся. Все ясно?

— Да.

— Вопросы есть?

— Только один. Здесь объявился мой старый знакомый, Штейнберг Генрих Карлович. Два года назад он нам создал много проблем при проверке жалобы детей Московского воспитательного дома.

— Это когда ты пользовал малолетних девочек?

— Все рассказал сука. — Не сдержался Буланов.

— Алдошин мой человек и тебе не починяется, так что оставь его в покое. Нужно быть идиотом, чтобы рассказывать отцу трех девочек подростков такие мерзости.

— Так я же не знал…

— А голова на что. Думать надо головой, а не тем, что между ног мотается. Про банкеты и девочек забудь и сосредоточься на работе. Теперь насчет этого Штейнберга. Кто он такой?

— Ваш коллега — ювелир.

— Я знаю практически всех ювелиров Петербурга, но …

— Он из Москвы, — перебил Скотта Буланов, — племянник Вильгельма Брандта.

— Брандта знаю, солидный ювелир.

— Сейчас он отошел от дел, а Штейнберг открыл свою мастерскую.

— Чем же он вам насолил?

— Вильгельм Брандт, жертвовал крупные суммы на содержание детей этого дома и поэтому был включен в состав комиссии. Сам он тогда болел и в качестве своего представителя прислал племянника. Так вот, договориться со Штейнбергом невозможно, впрочем, как и с самим Брандтом. Сколько крови они нам тогда попортили, даже бумагу императрице накатали. Слава богу, все обошлось.

— Хорошо, это я понял. Что он делает в Екатеринбурге?

— Говорит, что приехал к другу и скоро возвращается в Москву.

— Ну, тогда и беспокоиться нечего. Итак, у тебя час на то, чтобы привести себя в порядок и отправиться в школу. Время пошло!

Скотт вышел из номера и в коридоре столкнулся с управляющим.

— Войцех Каземирович, я слышал, что у вас остановился мой коллега, ювелир Штейнберг.

— Да, Генрих Карлович живет в шестом номере.

— Он сейчас у себя.

— Нет, он болен. Врач прописал ему две недели полного покоя и его перевели в гостевую комнату.

— Я хочу пригласить его на ужин, но не знаю, как это сделать.

— Я могу ему передать.

— Буду вам очень благодарен. — Сказал Скотт, протягивая управляющему визитку и серебряный рубль.

…

К десяти часам Скотт пришел в Канцелярию горных заводов. Сидевший на входе молодой канцелярский служащий вопросительно поднял на него глаза.

— Что вам угодно?

— Ричард Скотт, представитель английского ювелирного дома «Alice». — Отрекомендовался англичанин. — Прибыл в Екатеринбург для заключения договора с ювелирной школой, вот мои рекомендации из канцелярии императрицы.

Скотт положил перед обалдевшим чиновником гербовые бумаги с орлиной печатью.

— Так вам не сюда. Школа нам теперь не подчиняется.

— Это я знаю. — Спокойно сказал Скотт. — Мне нужен Главный горный начальник.

— Никита Сергеевич сейчас болен.

— Кто его замещает?

— Коллежский советник Иван Андреевич Леман.

— Он может меня принять?

— Подождите минуту, я сейчас узнаю.

Канцелярист действительно вернулся через минуту.

— Проходите, пожалуйста. Второй этаж, кабинет № 20.

В кабинет коллежского советника, по одной стороне которого располагались два окна, а три других были заняты шкафами с книгами и образцами всевозможных камней царил идеальный порядок. Рядом с массивным дубовым столом стоял мужчина лет сорока, в форме чиновника горного ведомства. Яркий красный мундир, сшитый из качественного английского сукна с зеленой отделкой, был идеально подогнан по его худощавой фигуре, а начищенные пуговицы блестели, словно драгоценные камни.

— Разрешите представиться, ваше высокоблагородие: Ричард Скотт, торговый агент английского ювелирного дома «Alice» и консультант ведомства ее величества императрицы Марии Федоровны.

— Рад познакомиться, мистер Скотт. — Леман пожал протянутую англичанином руку. — Только зачем так официально, для вас просто Иван Андреевич, вы ведь не мой подчиненный. Присаживайтесь.

Хозяин кабинета занял свое законное место, а Скотт удобно устроился в кресле для посетителей.

— Как мне доложили,