– Если начистоту, – продолжил Даль, – никто из нас друг с другом не ладит. За исключением разве что Мэтью и Лукаса, самых старших. – Он издал горький смешок, тут же унесенный ветром. – Думаю, собачники не зря избегают смешивать чистокровных псов с дворняжками.

У Корвина защемило сердце. Хотелось как-то утешить друга, но в голову лезли одни пустые банальности.

– Превратности судьбы. – Даль откинул со лба волосы. – Увы, никто из нас не волен выбирать семью, в которой появится на свет.

Корвин вновь посмотрел на волны, плещущиеся о скалы внизу. Мысли вернулись к Эдвину и урору, разделившему их с самого рождения. И к Кейт, которую он предпочел бы всем другим.

– Ты прав, дружище. Клянусь богами, я бы тоже выбрал что-нибудь совершенно иное. – Корвин задумался. – С другой стороны, кто знает, обрели бы мы счастье, даже имей возможность выбирать? Боюсь, многие сделали бы неверный выбор.

– По крайней мере, нам некого было бы винить, кроме самих себя. Зато некоторые не ошиблись бы. Скажем, все дикие предпочли бы родиться в Индре, Розвене, да хоть на Ишских островах. Всякий раз, когда на меня нападает жалость к собственной незавидной судьбе, я вспоминаю ту несчастную женщину из Андреаса, пытавшуюся спасти сына. Как жестоко поступили с ней боги, приговорив к подобной участи.

Воспоминания лавиной обрушились на Корвина. Даль уже не в первый раз заговаривал о том случае. Арест ребенка произвел на него сильное впечатление. К тому же Сигни всегда скептически отзывалась об инквизиции. А тут еще встреча с матерью. Даль поневоле сравнивал двух женщин. Дикая из Андреаса, пожертвовавшая собой ради ребенка, стала для него символом беззаветной материнской любви, которой Даль был лишен. Эгоистичная баронесса Торн ставила собственные прихоти превыше всего.

Подумав о своей матери, Корвин неловко кашлянул и сказал:

– Ты меня удивляешь. Как ты можешь сочувствовать диким, если они натравили дневных драконов на Торнволл? Из-за них погиб твой брат.

– Не смеши, Корвин. – Даль сурово посмотрел на друга. – Это были разные люди. Насколько нам известно, та андреасская горожанка никому не сделала ничего плохого, пока у нее не попытались отнять сына. Не тронь ее инквизиторы, она так и жила бы тихо-мирно. Дикие такие же люди. Они совершают и плохие поступки, и хорошие. В точности, как мы.

– Да, но мы-то не в состоянии выдавить из человека всю кровь.

«Или голыми руками устроить пожар, чтобы началась давка».

– Зато мы берем в руки мечи с пистолями и говорим, что вершим справедливость. – Даль скривился и с сомнением поглядел на Корвина. – Давай не будем забывать и о королях с советниками. Они частенько принимают решения, дарующие подданным одни страдания, и не спрашивают ничьего согласия. Им достаточно сказать слово, – Даль прищелкнул пальцами, – и их воля уже исполнена. Взять хоть твоего брата, отказавшегося помочь Торнволлу.

Корвин облизал губы. Слова Даля задели его за живое. Королевская власть была силой, повелевающей жизнью безликой толпы, вроде простолюдинок, нуждающихся в лунных поясах, или сирых и убогих, которых принуждают к самопожертвованию ради высвобождения места в городах.

«Одни боги знают, как хорошо я знаком с проблемой неправильного выбора».

Даль облокотился о парапет и подпер подбородок кулаком.

– Люди ненавидят диких, хотя те не виноваты в том, что такими родились. Я вот тоже не виноват, что родился бастардом, прижитым матерью от любовника. Барон презирает меня за то, в чем нет моей вины, и я с этим ничего поделать не могу. А ведь я пытался, еще как пытался. – Даль вздохнул. – Знаешь, что самое паршивое? Я даже не знаю, кто мой настоящий отец. Мать отказывается мне говорить, чтобы ненароком не подтвердить порочащие слухи.

Корвину подобное и в страшном сне не могло присниться. Когда Даль замолчал, принц ободряюще похлопал его по спине.

– Во всем надо искать светлую сторону. Ты не знаешь отца, следовательно, можешь вообразить его кем угодно. Хоть великим героем.

– Или придворным шутом, – хрюкнул Даль, не выдержал и рассмеялся своим обычным смехом, которого Корвин не слышал уже много дней. – Одно можно сказать наверняка. Хвала богам, я унаследовал от папаши красивое личико.

– И не поспоришь. – Корвин тоже засмеялся, припомнив лысеющего, обрюзгшего барона Торна.

– А вдруг он был пиратом, вроде тех, кто построил эту крепость? – весело предположил Даль.

– Разве Торнволл построили пираты? – спросил Корвин, обрадовавшись скорее легкости тона, чем заинтересовавшись историей.

– Это всего лишь легенда, хотя в ней есть доля правды. Видишь во-он те камни внизу?

Принц разглядел странные слишком ровные скалы.

– Что это?

– Мой предок возвел этот заслон, чтобы перекрыть пещеры контрабандистам. Здешние скалы пронизаны их норами. – Даль со вздохом отодвинулся от парапета. – Жаль, что пещеры не открыли. Через них люди могли бы покинуть замок, и Роберт остался бы жив.

– Да, жаль, – сказал Корвин, огорченный, что друг опять свернул все на ту же грустную тему. – Если бы я только мог что-нибудь изменить…

– Никто не в силах изменить прошлое, – после долгого молчания ответил Даль и потер заросший щетиной подбородок. – Зато ты можешь изменить будущее.

Корвин смущенно переступил с ноги на ногу, ему не понравился новый поворот их беседы. Даль же серьезно смотрел на принца.

– Помнишь, как я сказал, что мы зря отправились в эту миротворческую миссию, и мне бы хотелось повернуть все вспять?

– Помню.

– Ну так вот, я тогда ошибся. Не хочу я возвращаться ни в какое прошлое.

– Почему? – растерянно улыбнулся Корвин.

– Потому что ты обязан стать королем, – с нажимом произнес Даль. – Кто, если не ты?

– Мы оба знаем, что это неправда, сколько ни тверди. – Взгляд принца невольно метнулся к чересчур гладкой коже на щеке Даля.

Там, замаскированное чар-камнем, находилось наглядное доказательство того, что Корвину ни в коем случае не следовало вручать подобную власть.

– Ты из-за этого, что ли? – Даль снял с уха серьгу.

На миг черты лица сделались нечеткими, потом по щеке зазмеились уродливые шрамы. Спустя год Корвин как наяву услышал грохот взрыва, уложившего на месте половину его отряда. В горле застрял ком. Принц отвел глаза.

– Не отворачивайся, Корвин, – сказал Даль тоном, каким обычно разговаривают с непослушным ребенком. – То, что случилось со мной и с нашими братьями по оружию, было неизбежно. Ты действовал правильно. Остался сражаться и защищать раненых, когда другой на твоем месте дал бы деру. Ты спас меня.

– Да, но мы вообще не должны были там проходить. Если бы я выполнил приказ, мы не наткнулись бы на того злосчастного пацана. Мне не довелось бы его отпускать, и отряд не угодил бы в засаду. – Корвин сжал кулаки, хорошо помня лицо мальчишки, явившегося к нему во время первого испытания.