— А ведь раньше так не было…

— Гайки закручивают, — ответил я и уступил дорогу Джерри Карлоффу.

Надо ему тоже сказать про сроки и домогательства, чтобы слюни бахромой не развешивал, бульдог!

У автомобиля я пропустил всех вперёд. Валентина притормозила и спросила тихонько:

— Александр, вы в порядке?

— Всё прекрасно. Работаем, — буркнул я.

Чтобы не тратить время зря прямо в лимузине на большом экране Валентина запустила презентацию о регионе. Я выдохнул с облегчением: Марианна, наконец, сидела тихо и не плескалась флюидами. Цифры, графики и карты — вот что нужно было Отелло, чтобы не заниматься удушениями. Я вперился глазами в экран, комментируя слайды. Топы тоже переключились на дело. Рабочая обстановка, ёмкость рынка, коэффициенты и объёмы продаж — это моя среда. В цифрах я, как рыба в воде. Но стоило скосить глаза при переключении слайда с анимацией на Марианну, и я поймал на себе её взгляд. Совсем не холодный, а какой-то… страдающий, что ли?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌У меня внутри всё перевернулось. Но, заметив, что я смотрю, она тут же отвела глаза и сказала что-то сидящей рядом Мисс Сухарь. Та с удивлением зыркнула в окно на ворон над полем. И всё-таки я ничего не понимаю!

* * *

В Конгресс-Отеле ситуация повторилась. Марианна вновь с энтузиазмом и повышенной сексуальностью помогала иностранцам. И я опять сжал кулаки.

Получив ключ-карту от номера, Энрик Дюпон растекся, словно масло перед моей Мари и попросил о чём-то на французском. Она любезно ответила и пошла вместе с ним. Куда?!

Меня аж перекосило, и я бросился за ними.

— Алекс! — крикнул мне вдогонку Майк Загорски.

Я обернулся и жестом указал на Валентину. Сами разберутся. У лифта догнал Мари и Дюпона.

— Александр? — удивлённо воззрился на меня француз.

— Я пойду с вами. Вы наш самый важный гость. Благодаря вам мы запускаем первыми в мире проект «Нью Вейл», который очень важен для нас! Я обязан помогать вам во всём, — сказал я на английском, зная, что лягушатник всё понял, но добавил: — Марианна, переведи.

Она перевела на французский, странно на меня поглядывая.

— О, спасибо, Александр, — похлопал меня по руке француз, — Мари вполне достаточно. Она поможет!

Ага, отсылает гад? Да я же вижу, что у него на уме! Говорите, французский язык — язык любви? А если вырвать?

И я любезно улыбнулся:

— Насколько я знаю, вы впервые в России. Тем более в Ростове. Знаете ли, это, конечно, не Венесуэла, но осторожность тут не помешает. Слышали, что Ростов с давних пор — столица бандитизма?

Француз изумлённо вытаращился. Марианна тоже. И пока у них не выпали на пружинках глаза, я поспешно вошёл в зеркальный лифт. Пусть и не думает оставаться с ней наедине. Не позволю!

* * *

С недовольной рожей француз спрашивал у нас обоих в номере повышенной комфортности, как подключить вай-фай, где можно зарядить гаджеты, как вызвать горничную и как сдать костюм на отпаривание. Отвечала в основном Марианна, а я стоял, как Цербер, и мило улыбался.

Горничная пришла, моргнула пару раз на вопросы про бандитов. Марианна сказала что-то французу. Дюпон усмехнулся, и я почувствовал колкие мурашки за шиворотом. Надо мной смеются?! Всё равно не уйду!

Видимо, Энрик Дюпон это понял и сказал:

— Я хотел бы принять душ. Благодарю за помощь! — имея в виду, катитесь ко всем чертям.

И мы с Марианной вышли. Дверь в его номер закрылась, и от того, что мы остались в гостиничном коридоре совсем одни, на меня внезапно накатила удушливая волна. Обида, нетерпение, желание, всё смешалось в одно мгновение, и я поймал её за руку.

— Мари!

​Она подняла на меня глаза, опять строгая и напряжённая. Ледышка, но такая красивая!

— Почему ты так ведёшь себя со мной? Объясни! Я не понимаю, — воскликнул я.

Её волосы, светлые, пахнущие чем-то сладким и притягательным, словно варенье из роз и яблоневых лепестков, её голубые глаза, ресницы, игра теней и нежность кожи, всё это вместе будто погрузило меня в облако магии, в котором я больше себе не принадлежал. Я сжал хрупкие предплечья, наклонился к её губам, словно приворожённый, а она отпрянула.

— Не надо!

Как ножом по сердцу.

Марианна выпрямилась, натянутая, будто струна, вот-вот готовая лопнуть со звоном, и выпалила так громко, что разнеслось по всему этажу:

— Ты выбрал деньги? Вот и живи с ними! И не мешай мне работать! Два дня, и ты больше меня никогда не увидишь!

— Какие деньги? — опешил я. — Я съездил в Лондон и со всем разобрался. Проблема исчерпана. Теперь мы…

— Мы? — перебила меня Марианна с возмущением. — И ты ещё смеешь говорить «мы»?! О, с меня достаточно лжи! Хромых тёщ, мнимого благородства! Я ничего больше не хочу слышать! Наслушалась уже!

Её огромные глаза наполнились слезами, она резко оттолкнула меня. Развернулась и бросилась бежать со всех ног по мягкой ковровой дорожке.

— Постой! — крикнул я. — Да выслушай же меня, наконец! Не убегай!

Дверь за спиной открылась, и я услышал голос Энрика Дюпона с идиотским акцентом.

— Что случилось?! Гангстери?

‌​​​‌​‌‌‍

«Какой же он негодяй! И хватает наглости так лгать!» — думала я, юркнув за приоткрытую дверь номера за углом и чуть не сбив тележку горничной. Задыхаясь от страха и возмущения, я приникла к стене, а Мистер Лгун промчался мимо сначала к лифтам, а потом на лестницу, выкрикивая моё имя.

Да, я знаю, мне от него не убежать. Он Айрон Мен, а я дохлый лебедь. К тому же когда его губы оказались так близко к моим, что я почувствовала тепло его дыхания, у меня подкосились ноги. Ещё секунда, и я упала бы в его объятия, преданная собственным телом, сердцем и каблуками. Ну уж нет!

Аттракцион «Проведи дурочку» с прошлого года больше не принимает гостей — цирк уехал. Подумаешь, клоун остался? Точнее, потомственная клоуниха. Она выросла! Она больше не станет радоваться макаронным изделиям на собственных ушах.