беспорядке, — вот и все, что она говорит. — Я не привыкла жить на чемоданах. — Маленькая улыбка мелькает в уголках ее рта, и она снова целует меня. — Кроме того, так я чувствую себя как дома.

Этого достаточно, чтобы я забыл о странном выражении ее лица… почти. Возможно, она просто не хотела, чтобы незнакомые люди трогали ее вещи, говорю я себе, но это тоже не совсем верно, потому что Марика выросла в окружении персонала, который трогал все вокруг и делал все для нее всю жизнь. Странно, что она чувствует себя неловко, когда маленький персонал, который я держу здесь, распаковывает ее чемоданы. Но это также не кажется настолько важным, чтобы спрашивать о чем-то еще. Я снова целую ее и встаю с кровати, направляясь в ванную.

— Пойдем со мной в душ, — приглашаю я, поворачиваясь, чтобы она могла насладиться своим видом, когда я останавливаюсь перед дверью. — А потом я приготовлю тебе завтрак, пока ты будешь готовиться.

— Не думаю, что смогу возразить на это предложение, — пробормотала она, и мне открывается вид на ее обнаженное тело, когда она откидывает одеяло, и на скользкий намек моей спермы на ее бедрах, когда она идет ко мне и присоединяется ко мне в душе.

* * *

Это заняло больше времени, чем я предполагал, к тому же я не смог остановить себя от того, чтобы трахнуть ее в душе, нагнуть ее, чтобы ее длинные светлые волосы мокрыми прилипли к коже, когда я брал ее сзади. Я не был так постоянно возбужден уже давно, сколько себя помню. Я слегка поправляю член в брюках костюма, спускаясь вниз, чтобы приготовить обещанный завтрак, и сам чувствую себя немного больным. Возможно, сегодня нам обоим понадобится выходной, но я не уверен, как это произойдет. Кажется, я не могу находиться рядом с Марикой без того, чтобы не напрягаться настолько, что кончать становится скорее физической необходимостью, чем удовольствием.

Она спускается вниз через тридцать минут, в полосатом платье-свитере, спускающемся чуть ниже колен, и низких коричневых сапогах, ее светлые волосы мягкие и блестящие вокруг лица. Насколько я могу судить, она лишь слегка накрасилась, и я чувствую странное тепло, когда вижу, что на ней жемчужные и золотые украшения, которые я ей подарил. Такое же чувство я испытываю каждый раз, когда смотрю на ее левую руку и вижу, что на ней мое кольцо.

Это не то, что я ожидал почувствовать, но с Марикой оно есть.

— Завтрак почти готов. — Я подталкиваю к ней напиток, домашний «кровавый Мэри», и она морщит нос. — Что? — Я смотрю на нее, нахмурившись. — Тебе не нравится?

— Никто за всю историю цивилизации не хотел пить овощи на завтрак. — Она отталкивает его. — Я возьму буквально все остальное.

Я ухмыляюсь.

— Не думаю, что смогу оправдать две порции перед встречей, но, если ты хочешь что-то другое, я с радостью приготовлю это для тебя.

Марика колеблется, глядя на красную жидкость, увенчанную дольками цитрусовых и маленьким огурчиком.

— Хорошо, — говорит она со вздохом. — Я сделаю глоток — о боже. — Все ее лицо искажается, и она снова отталкивает его. — Неважно.

Я не могу удержаться от смеха, забираю напиток и иду к холодильнику за шампанским и апельсиновым соком.

— Вижу, я нашел твой единственный недостаток, — дразняще говорю я ей, делая мимозу и меняя ее на кровавую Мэри. — Должно же было что-то быть.

— Нежелание есть острый салат на завтрак, это не недостаток. — Она берет фужер с шампанским и закрывает глаза в явном блаженстве, делая глоток. — На вкус как свежевыжатое.

— Да. — Я вынимаю киш из духовки и достаю нож. — Я очень домашний, Марика.

— Я вижу. — Она поднимает бровь. — В следующий момент ты скажешь мне, что не хочешь няню, когда у нас будут дети, что будешь сам кормить полуночников и менять подгузники.

Последнее слово внезапно обрывается, когда она произносит его, ее лицо снова приобретает странное, озабоченное выражение, и на этот раз я не могу не усомниться в этом. Я поворачиваюсь к ней лицом и тянусь за своим напитком, чтобы было чем занять руки.

— Ты ведь хочешь детей, не так ли? — Я хмурюсь. — Я знаю, что от тебя этого ждут, Марика. Я знаю, что тебе всю жизнь говорили, что это так. Но я хочу услышать от тебя, что это то, чего ты хочешь. — Честно говоря, я не знаю, что бы я сделал, если бы она сказала нет. — Дети, это и ожидание, и необходимость, я не могу иметь жену, которая не хочет детей или не желает их иметь, несмотря ни на что. Мне нужен наследник. Раньше мне не приходило в голову задумываться о мнении моей жены по этому поводу. Но я обнаружил, что для меня очень важно, хочет ли Марика детей на самом деле или нет, или она просто выполняет свой долг.

— Да, конечно. — Она говорит это почти твердо, ставя бокал на место, но я слышу легкую дрожь в ее голосе.

Я медленно выдыхаю, прислоняясь спиной к стойке.

— Я хочу сказать тебе, что мы можем не торопиться, если ты хочешь, Марика. Что мы можем быть осторожны, пока ты не будешь готова. Но я не могу дать тебе этого на постоянной основе. Отчасти короли настояли на этом браке…

— Потому что им нужен наследник. Я знаю. — Она дотрагивается до края своего бокала. — Это просто нервы, Тео. Вот и все. — Она улыбается, и я хочу ей верить. Мне нужно ей верить, потому что я начинаю заботиться о ней больше, чем думал, и я не хочу думать, что она могла бы мне солгать. Что все, что касается этого брака, — ложь. — Моя мать умерла, когда я была совсем маленькой. Я понятия не имею, как ею быть. И это пугающая мысль. Особенно… — Она махнула рукой в сторону дома. — Мой отец был несамостоятельным, и даже до того, как моя мать умерла, она часто отстранялась. Но я не думаю, что это то, чего ты хочешь. И я не знаю, как этого добиться.

На этот раз я слышу честность в ее словах. Я вижу блеск в ее глазах и понимаю, что она старается не разрыдаться.