— Все жду, когда это закончится, — крепче сжимаю смартфон, — а оно не прекращается.

— Я знаю, Ксень. Знаю…

У него тихий голос.

Тишина квартиры давит. Я отчетливо слышу тиканье часов, висящих на стене в прихожей. Смотрю в одну точку, на свои стоящие на полке туфли. Синие, ни разу не вышедшие в свет. Максимум, вытащенные из коробки.

Денис выдыхает. Мне всегда кажется, что он хочет сказать больше, но постоянно ограничивается общими фразами.

Почему? Остыл? Забыл? Не видит в этом смысла? Мне до жути хочется услышать его «люблю», но он молчит. Закрывается.

В спальной начинает плакать Кирилл. Соколов это тоже слышит черзе трубку. Мы быстро прощаемся на самой неопределенной в жизни ноте.

Вытираю рукавом последние слезинки и иду к сыну. Долго держу его на руках. Укачиваю сидя в кресле, и не хочу отпускать.

Время уже давно перевалило за час ночи.

Раскачиваюсь из стороны в сторону, крепко прижимая к себе спящего сына.

Мне так хочется поговорить с Денисом нормально. Без этих странных мхатовских пауз. Без недоговоренностей и какой-то обоюдной боязливости. Очень хочется…

Кладу Кира в кроватку.

Наспех принимаю душ и залезаю под толстое одеяло. Тусклый свет лампы не гашу. Последнее время испытываю жуткий дискомфорт, оказываясь в кромешной темноте.

Долго не могу уснуть. Ворочаюсь. После этих коротких разговоров всегда так сложно возвращаться в привычную, обыденную жизнь. Каждый такой звонок останавливает время. Переворачивает мир. Тебе постоянно кажется, что вот-вот все закончится. Но наступает утро, и все по-прежнему тянется своим чередом.

Днем звонит адвокат, говорит, что необходимо встретиться. Пашка забирает меня из дома сразу, как только я дожидаюсь Дарью Георгиевну. Она всегда не против, посидеть с внуком.

Встреча с адвокатом проходит в ресторане недалеко от его офиса. Почти в центре столицы.

— Есть какие-то новости? — начинаю без приветствия.

Адвоката мы сменили сразу после суда. Тата была права, старый был некомпетентен. Дело Дениса ему было явно не по зубам.

— Есть, — Пашка отодвигает мне стул, — помнишь, мы разговаривали о следователе?

— Честный и справедливый? Тот, который отказался взять дело, хотя полномочия ему позволяли? Помню, — киваю и параллельно прошу официанта принести мне морковный сок.

— Так вот, буквально на днях он прижал Трифонова, того самого, который хотел, чтобы Денис слил бой. Там что-то с махинациями…

— И?

— Теперь, Трифоновым занимается этот самый следак. Юрьев. Там всплыло очень много интересных подробностей. Дело Дениса тоже автоматически взяли в оборот.

— Все равно не понимаю…

— Ксения, — наконец-то вмешивается адвокат, — Юрьев, не сегодня — завтра вызовет вас на допрос. В ваших же интересах рассказать ему все, что вы видели и знаете.

— Он сможет помочь Денису?

— Он мужик хваткий. Будет копаться во всем этом до победного. Поэтому…

— Я все поняла.

Впервые за последние полгода в меня снова вселяется надежда.

Адвокат оказывается прав, Юрьев действительно вызывает меня на допрос. Проходит три дня, прежде чем я оказываюсь в его кабинете.

Невысокий мужчина в форме. Речь очень грамотная, не тихая, но и негромкая. Он четко выговаривает каждое слово. Смотрит с небольшим прищуром и от этого, по спине ползет холодок. Вопросы задает только по делу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Про угрозы, помощь Сабурова, царствие ему небесное.

Вкратце спрашивает про Дениса, характер, наших с ним отношений.

В какой-то момент, мне хочется возмутиться, ведь это не его дело, но я вовремя подавляю в себе этот глупый протест.

— Спасибо Ксения Вадимовна, ваш пропуск, — протягивает мне листок со своей росписью, — больше не задерживаю. Но имейте в виду, это, наша с вами не последняя беседа.

— Хорошо. До свидания.

Касаюсь пальцами дверной ручки. Нервничаю. Медленно поворачиваю голову к столу, за которым сидит Юрьев.

— Он не виноват, — поджимаю губы, — он просто не мог такого сделать.

— Это выяснит следствие.

Хочу закричать в ответ, что уже «выяснило», но не решаюсь.

Юрьев в очередной раз кивает мне в знак прощания, после чего, отворачивается к компьютеру с таким видом, словно меня тут больше нет.

На улицу выхожу вымокшей насквозь. По мне, пот ручьем течет. Нервы. Свитер хоть выжимай. Поплотнее стягиваю пальто, и пару минут стою под порывами зимнего ветра. Дышу.

Мне необходимо привести мысли в порядок. Я не могу вернуться домой настолько разбитой, кажется, этот разговор вытянул из меня все силы. Но еще, еще, вселил какую-то крохотную надежду. Что если он разберется? Что если в этот раз все получится?

Адвокат сказал, что Дениса тоже таскали на допрос. Правда сам Соколов об этом умолчал. Хотя…я и не спрашивала.

Домой приезжаю с улыбкой на лице, может быть и показной, но это лучше понурой и вечно несчастной мамы.

Как только оказываюсь дома, мою руки, и сжимаю сына в стальные объятия. Мы провожаем бабушку, ужинаем, а потом размещаемся на полу в гостиной. Киру год и два, он пошел в одиннадцать с половиной месяцев, и последние два, моя жизнь, в связи с этим событие, усложнилась. Мой маленький проныра, готов разгромить полдома и залезть во все доступные его носику щели.

Кирилл в очередной раз рушит пирамидку из кубиков, а я отвечаю на Таткин звонок.

— У меня для тебя такая новость, — заявляет Свобода таким заливистым и до безумия счастливым голоском.

— Что случилось?

— Вы дома? Я сейчас заеду и все расскажу.

Татка, как и всегда влетает в квартиру словно ураган. Бойкая, веселая с кучей подарков для Кирилла.

— Привет, — касается губами моей щеки, — шикарно выглядишь.

— Спасибо, — забираю из ее рук многочисленные пакетики.