Карл Анжуйский находился в Неаполе, когда узнал о беспорядках в Сицилии и о резне в Палермо. Не догадываясь о реальных масштабах бедствия, он пришел в ярость, наивно опасаясь только того, что изза мятежа его поход на Константинополь вновь может быть отложен. Но уже 8 апреля 1282 г. флот Анжуйца в Мессине был почти полностью уничтожен восставшими. Получив об этом известия, Карл в сердцах воскликнул: «Господи! Если Тебе угодно низвергнуть меня, то позволь мне хотя бы спускаться вниз мелкими шажками».

Отменив поход на византийцев, он при поддержке Римского епископа начал стягивать армию к Сицилии, собираясь возглавить ее для подавления мятежа. Папа Мартин IV отлучил вождей сицилийского восстания от Римской церкви, а заодно с ними и Византийского царя, которого в булле назвал «именующим себя Греческим императором». Но, сицилийские послы отправились в Арагон, и уже 30 августа 1282 г. испанская армия высадилась на острове, куда устремились французы Карла Анжуйского. Началась настоящая европейская война, отодвинувшая на неопределенный срок начало экспедиции на Константинополь[485].

На помощь Карлу спешили флорентийцы, верные союзническому договору, отряды рыцарей под командованием двух племянников Карла – Пьера, графа Алансонского (1251—1284), и Роберта II Д’Артуа (1250—1302), сына Роберта Старшего (1216—1250), некогда погибшего в Египте. Войско короля высадилось в Мессине 25 июля 1280 г., но все попытки взять город штурмом провалились. Уже 17 сентября к Карлу прибыли послы Педро III, уведомившие того, что их государь считает себя законным правителем острова и требует от французов удалиться прочь. Карл был разгневан, но обстоятельства складывались против него: в середине октября арагонский флот разгромил французов в морском сражении, причем погибла почти половина кораблей Анжуйца. Пришлось срочно снимать осаду Мессины, что немедленно вызвало волнения на материке: запылала Калабрия и начались мятежи в Риме[486].

Теперь Сицилийское королевство оказалось расколотым на две части. В Неаполе располагался Карл Анжуйский, а Педро Арагонский – в Сицилии. Всем стало ясно, что Средиземноморская империя – мираж, дым, и последние союзники оставляли Анжуйца один за другим. Наиболее ощутимым стал отказ рыцарейтамплиеров и венецианцев поддержать Карла. Французский король не бросил, конечно, в беде своего дядю. Он даже направил Педро III Арагонскому посланника с грозным ультиматумом оставить Сицилию в покое. Но арагонцы к тому времени были уже очень сильны.

Как рассказывают, не желая кровопролития, рыцари с обеих сторон договаривались устроить состязание лучших из них, чтобы выявить победителя и государя Сицилии, выбрав для этого по пять сотен дуэлянтов с каждой стороны. Однако, как нередко бывает, договорившись о главном, забыли упомянуть важные детали – в частности, время поединка. Появившись со своими рыцарями рано утром, король Арагона не нашел своего противника и, посчитав того трусом, приписал победу себе. Чуть позднее, когда пыль от копыт арагонских лошадей уже успела улечься на каменистую почву, явились французы. Не встретив противника, они поступили аналогичным образом[487].

Так это было на самом деле, или нет – достоверно неизвестно, но, главное, конечно, заключалось в том, что о нападении на Константинополь не могло быть и речи. А 7 января 1285 г. Карл Анжуйский скончался в Фоджие. В этом же году во время отступления от крепости Герона, дважды разбитый испанцами, скончался король Филипп III. Но и их смерть не остановила общеевропейского противостояния. Новый Французский король, Филипп IV Красивый (1285—1314), не мог простить утраты Сицилии и при помощи папы затеял новый Крестовый поход… против арагонцев. Однако вскоре Римская курия спохватилась, вспомнив, что Сицилия является владением Римского епископа по «божественному праву» и Карл Анжуйский лишь правил островом с папского разрешения. Поэтому нужно было решить вопрос о владельческой принадлежности острова еще до того, как Филипп захватит его.

Конечно, желание Французского короля носило совершенно определенный характер – забрать Сицилию без всяких оговорок. Но никак не соответствовало планам очередного понтифика Бонифация V (1294—1303). Поэтому понтифик без долгих слов отлучил короля Франции от Римской церкви. В ответ Филипп IV Красивый созвал Генеральные штаты, отлучил папу от Церкви (!) и весной 1303 г. направил в Рим войско, чтобы арестовать апостолика. И хотя через три дня возмущенные жители Рима отбили своего духовного вождя, заставив французов отступить, гордость понтифика была сломлена, и вскоре он скончался. Так заканчивался век могущества Римских епископов. Византия была спасена…[488]

«Ужасная катастрофа постигла уверенного в своей победе Анжуйца, а дипломатическое искусство Палеолога отпраздновало свой величайший триумф»[489]. К сожалению, по достоинству оценил последствия этого события в тот момент лишь сам василевс и его ближнее окружение – многие византийцы проклинали царя, «предавшего» Восточную церковь. Истина откроется им лишь впоследствии.

Помимо этой великой победы, целиком и полностью подготовленной дипломатией Михаила VIII Палеолога, был достигнут еще один крупный успех. В 1282 г. Трапезундский император Иоанн II (1280—1297), женившись на дочери императора Евдокии (1265—1302), добровольно отказался от титула «Римский император», получив взамен от Михаила VIII Палеолога титул «царь Востока, Грузии и заморских стран». Это упрочило отношения между двумя византийскими государствами и объединило их силы в борьбе с генуэзцами, турками и туркоманами[490].

Хотя угроза вторжения латинских армий теперь была отсрочена на неопределенный срок, успокаиваться было рано. Буквально в эти же дни в Константинополь пришли известия о том, что севастократор Иоанн Дука, правитель Фессалоники, опять взбунтовался. Император срочно направил послов к хану Ногаю, попросил у него 4 тысячи конных татар и, присоединив их к своему войску, двинулся в поход[491].

Во время переправы через море во Фракию корабли внезапно попали в шторм, и здоровье царя, уже изношенное многими государственными делами, окончательно пошатнулось. По счастью, кораблям удалось справиться с волнами, и царь вместе с войском достиг Редесты, откуда в ноябре 1282 г. направился к городу Аллага, ставшему последним местом его жизни. Там василевсу стало еще хуже, и, почувствовав скорое приближение смерти, он простился с товарищами и родными.