её поместье. О нём мало кто знал, но она любила отдыхать там. Так же как и Каэб любил проводить время в своих великолепных садах.

Царица сама, в ходе общего расследования, передавала Императору сведения о владениях рода Мерха – и об этом конкретном поместье в частности. Амахисат знала, что, скорее всего, старуха спрячет пленника именно там, в своём маленьком тайном имении, оснащённом пыточной. О последнем она, конечно, даже намекать не стала – верные слуги Императора должны были со временем найти Эрдана, и желательно, чтобы среди них был Ренэф… Но, хайту побери, что же там произошло?! Хекетджит ведь дала ей слово! Не могла же она в порыве безумия спалить и себя, и принца?! Амахисат пока не доложили, чьи ещё кости нашли на пепелище, и она намеревалась как можно скорее вызвать на разговор прямую наследницу Хекетджит – Идаэт.

Они обсудили и сопоставили обрывочные сведения, полученные от осведомителей. Хатепер был не на шутку встревожен. Секенэф внимал всему с вежливым интересом, не больше.

Наконец Великий Управитель проговорил:

– Владыка, позволь спросить открыто? Как твой хранитель секретов, я должен понимать.

– Спрашивай.

– Это было сделано по твоему приказу? Причастность обоих родов к нападению на Хэфера почти неоспорима, но… – Хатепер остановился, подбирая слова, которыми мог бы охарактеризовать произошедшее.

Амахисат затаила дыхание. Хэфер выжил, стало быть, и успел выдвинуть обвинения. Тогда Секенэф мог бы, да… Вот только почему таким странным способом? И почему не через ведомство Хатепера? По крайней мере, Великий Управитель, похоже, был удивлён не меньше, чем она сама. И она в данном случае была бессильна защитить своих союзников.

– Я не отдавал такой приказ, – спокойно ответил Император. – Но если Боги решили покарать их – кто я, чтобы вставать на пути?

– Боги всё же творят Свою волю через живущих… – с сомнением отозвался Хатепер. – Что повелишь делать теперь?

– Пока роды Эрхенны и Мерха не пришли ко мне за справедливостью, я не стану предпринимать ничего, – сказал Секенэф, и его взгляд был холодным, тяжёлым. – Но полагаю, они не придут, ибо свою справедливость уже получили.

Когда Амахисат покинула покои супруга, её едва ли не трясло. Она не хотела домысливать невероятное, но произошедшее действительно пугало. Нет, нужно было успокоиться, перепроверить всё снова, поговорить, с кем следует. В кару приручённым огнём она не верила, потому что знала только одного рэмеи, которому было под силу осуществить подобное. И этот рэмеи сейчас отправился в Тамер по её приказу.

Или нет?..

* * *

Несмотря на поздний час, Хатепер всё никак не мог уснуть. Раз за разом он возвращался к деталям – к реакциям Секенэфа, к его вопросам, к расследованию, ко всему, на что Император обращал своё внимание в последнее время. Владения родов и привычки. Планы домов и маршруты патрулей. Кажущиеся случайными мелочи из докладов.

Сопоставляя всё это теперь, Хатепер догадывался, кому в итоге доставалось это знание лично от Владыки. И если Амахисат была изумлена и не верила, то он вполне верил.

Да, пожар мог охватить дом и опасть так же внезапно, как возник. И да, тело рэмеи могло быть обуглено и оплавлено, даже если пламя не охватило больше ничего вокруг… Такое было вполне под силу жрецу Сатеха – могучему жрецу, ведо́мому желанием отомстить.

«Боги, Хэфер… Хотел бы я только знать, чья воля теперь ведёт тебя…»

Глава 40

Минувший день, завершившийся тяжёлым ночным разговором, был утомительным, но Амахисат всё равно велела разбудить её пораньше. Тренировки у воинов начинались сразу после рассвета, и она не хотела пропустить.

Невозможно было набыться рядом, налюбоваться сыном перед новым долгим расставанием. Она бы не призналась ему, как сильно тосковала и как безумно будет скучать – это ему уже не нужно. Но до его отбытия оставался всего один день, и царица не хотела терять ни минуты.

Вчера в ходе официальной встречи во взгляде Ренэфа не было тепла – ни толики. Он всё ещё злился. Точнее, даже не злился – его гнев всегда уходил быстро, как гроза. Обида, разочарование и непонимание, что из всех возможных справедливых решений она выбрала самое щадящее ради него, – вот что правило им сейчас. Но со временем обида уляжется, и придёт осознание. Он ведь уже знал, какие решения вынуждены принимать лидеры, и знал, что справедливость не всегда бывает милосердна.

Кутаясь в палантин, Амахисат спустилась к тренировочной площадке – небольшой арене, усыпанной чистым песком, – и остановилась в тени колонн галереи. Дворцовая стража не тревожила её. Было прохладно, только холод, казалось, приносили даже не тающие предрассветные сумерки, а что-то глубоко внутри. Но все свои мысли и планы, все тревоги она отложила теперь ради одного этого дня.

Завидев Ренэфа в сопровождении нескольких молодых воинов, она счастливо улыбнулась, невидимая в тенях. Он был спокоен и собран, беззаботно обсуждал что-то с товарищами, обменивался с ними шутками. Амахисат всегда любила его смех, просто их общение редко располагало к этому.

Царица любовалась его выверенными движениями, его яростью и силой, отмечая про себя уверенность и более отточенные умения. Она помнила миг, когда сын взял в руки своё самое первое тренировочное оружие, когда совершал самые первые шаги на этом пути. Ах, как она гордилась им уже тогда… Как прекрасен и силён он стал теперь, её юный солнечный сокол, дарованный Богами. Кровь и дух древних Владык сияли в нём, преломлённые его волей. Год за годом Амахисат наблюдала за его взрослением и становлением, помогала ему на каждом этапе, и теперь уповала лишь на то, что Боги позволят ей увидеть, как раскроется его Сила во всём великолепии.

Но как тяжело было на сердце, как больно в преддверии скорой разлуки. На несколько мгновений её буквально окатило странным чувством собственного бессилия перед будущим – даже дыхание перехватило. Точно смутное дурное предзнаменование.

Не оборачиваясь, Амахисат покинула галерею незадолго до окончания тренировки, а после распорядилась, чтобы утреннюю трапезу подали в её покои. На двоих.

Ренэф вошёл и поклонился безупречно учтиво. Он успел привести себя в порядок, прежде чем явиться к царице.

Амахисат тепло улыбнулась ему и жестом отослала слуг.

– Нескоро ещё мы сможем разделять пищу вместе. Я не могла отказать себе в удовольствии. Проходи. Ты ведь голоден после тренировки?

От царицы не укрылось, что сын держался настороженно, и это было почти обидно, ведь она не нарушала его доверие. Она сама предложила ему угощение, налила прохладного травяного чая.

– Хатепер рассказал мне, как хорошо ты проявил себя в делах в наше отсутствие. Я так