— Живой я, — ответил кучер, с трудом ворочая языком. — Вы мне только помогите подняться, я и сам дойду.

— А кто тот человек, что ему от тебя было нужно? — спросила Елена Павловна, удостоверившись, что Иван и правда жив.

— Не знаю, он мне не говорил, напал сзади, а там уж как получилось. Сам-то он ушел?

— Нет, похоже, ты его убил, — ответила я. — Не бойся, мы тебя вытащим!

— Я и сам смогу дойти, — сказал он, закрывая от слабости глаза.

В то, что он сможет передвигаться сам, я не поверила, но когда мы все-таки его подняли, он сумел устоять на ногах. Рана на его животе снова начала кровоточить, что едва не повергло Елену Павловну в обморок. Однако все кончилось благополучно. Общими усилиями мы добрались до кареты и положили его на ковер. Дальше я занялась врачеванием. Получилось это у меня значительно ловчее, чем в случае с Николаем Ивановичем. Видимо, сказывался полученный опыт. Первым делом я сняла с него армяк и рубаху.

Убийца, скорее всего, пытался ударить его в сердце, но промахнулся и нож попал между нижними ребрами. Я не очень знала, что делать в таком случае, но вспомнила, что делал муж и решила рану продезинфицировать и зашить.

В кучерском загашнике под козлами нашлась водка. Я вытащила зубами пробку и просто плеснула жидкость на рану. Иван закричал и потерял сознание. Это было очень кстати, зашивать рану мне пришлось простой иголкой.

Думаю, не стоит подробно рассказывать, что я испытала пока «штопала» живого человека. Мне временами было так дурно, что я с трудом удерживалась, чтобы не свалиться рядом с раненым. Елена Павловна вообще спряталась в кусты и боялась оттуда даже выглядывать.

Во время операции раненый лежал без сознания, очнулся только тогда, когда я влила ему в рот немного водки.

— Ты чего сделала, коза? — закричал он, хлебнув «живой воды». — Я думал, у меня от боли зенки на лоб вылезут!

— Так нужно было, чтобы у тебя не было Антонова огня, — не обидевшись на «козу» объяснила я. — Как ты себя чувствуешь?

— Сам не пойму, на каком я теперь свете, на том или еще этом, — успокаиваясь, ответил он. — Сильно меня гад поранил?

— Не знаю, главное, что в живот не попал, ты не бойся, даст бог, все обойдется, — не очень уверено сказала я. — Но тут оставаться нельзя, нужно ехать к людям.

Иван тоскливо посмотрел на нас с Еленой Павловной и покачал головой:

— Я встать не могу, а ты хочешь, чтобы лошадьми правил!

— Я вас сама как-нибудь довезу, — решилась я, и попросила, — отвернись, мне нужно переодеться!

— Что вы делаете? — растеряно спросила Елена Павловна, когда я начала снимать недавно надетое платье.

— Снова превращаюсь в мужчину, — ответила я, торопливо раздеваясь. — Сидеть на козлах в чепчике будет просто неприлично.

— А вы что, действительно собираетесь править лошадьми? — испугано спросила она. — А вы умеете?

— Умею, — приврала я. — Нам не впервой…

С одной лошадью, когда жила в деревне, я справлялась легко, а вот как управлять тройкой, знала не твердо.

Главное, это их запрячь, а там уж как-нибудь, справлюсь, уговаривала я себя. Если кучера могут, то почему не смогу я!

Переодевшись, я сразу взялась за дело. Однако лошадь, к которой я подошла, сердито на меня покосилась и угрожающе махнула головой. Мне стало не по себе, но я пересилила страх и погладила ее по шее. Удивительно, но она сразу успокоилась. Я взяла ее за недоуздок и подвела к карете.

— Начинай с коренного жеребца, — подсказывал раненый, — вдень ему удила, потом надень на шею хомут…

Я точно исполняла его инструкции и все оказалось не очень сложно. Медленно, но верно дело продвигалось и, под восхищенными взглядами Елены Павловны, я запрягла лошадей. Теперь начинался следующий, главный этап. Править ими мне предстояло в одиночестве. Ивану на козлах было не усидеть, он даже говорил с трудом.

— Все, теперь можно ехать, — сказала я, кончив возиться с упряжью. — Сейчас посадим Ивана в карету и тронемся!

Общими усилиями мы с Еленой Павловной усадили кучера в карету, свернули ковер и привинтили на место сундук. Когда все было готово, я влезла на козлы. Наступил самый ответственный момент. Я взяла вожжи в руки и вежливо их тряхнула. Удивительно, но лошади сразу поняли, что он них нужно и пошли. Я поерзала на сидении, устраиваясь удобнее, и крикнула извечное, кучерское:

— Но-о, залетные!

Тройка тотчас ускорила шаг. Пока мы доехали до большака, я уже чувствовала себя почти уверено, и легко повернула лошадей туда, куда требовалось.

— Ну, как вы там, Алевтина Сергеевна? — спросила меня в окошко Елена Павловна.

— Хорошо, кажется, получается, — ответила я, не оглядываясь, — не боги горшки обжигают!

— А мы не можем ехать побыстрее? — спросила она.

— Зачем?

— Нас догоняют те самые мужчины, что разыскивали вас! — стараясь говорить спокойным голосом, ответила она. — Думаю нам с ними лучше не встречаться.

— О, господи! — невольно воскликнула я, и оглянулась.

Сомнений не было: бандитского вида парочка скакала нам вслед.

— Но! — отчаянно крикнула я, и хлестнула вожжами коренника по бокам. Он прибавил шага, тройка пошла вдвое быстрее и карету затрясло. Теперь сидеть на козлах мне стало очень неуютно.

— Дайте мне пистолет! — попросила я Елену Павловну. — Он лежит в моей корзине!

Несмотря на страх перед оружием, она сразу послушалась и высунула пистолет в окошко рукояткой вперед.

— Погодите, — попросила я, не зная как его принять. Руки у меня были заняты вожжами, а дорога убегала под ноги лошадей с неимоверной скоростью, — я сейчас, я как-нибудь…

— А вы возьмите вожжи в левую руку, — посоветовала Елена Павловна. — Лошади и без вас знают, что им делать.

— Да, хорошо, сейчас попробую, — ответила я, не успев даже удивиться, с чего бы недавняя плакса была так спокойна и уверена в себе.

Сжимая вожжи левой рукой, я протянула назад правую и почувствовала в ней пистолетную рукоять.

— Только вы с ним осторожнее, случайно не выстрелите, — предупредила Елена Павловна, — Иван взвел курок!

— Этого только не хватает, — воскликнула я, не зная, куда приспособить оружие, чтобы править лошадьми обеими руками.

Между тем уже был слышен топот копыт догонявших нас бандитов. Все происходило так быстро, что я даже по-настоящему не испугалась. Наш коренник словно что-то почувствовал или не захотел, чтобы его обогнали, и перешел с рыси на галоп. Карету затрясло еще сильнее, я ерзала задом по козлам, не зная, что делать, править лошадьми или обороняться. Времени хватило только на то, чтобы оглянуться. Преследователи оказались от нас уже в двадцати саженях и скакали, припав к холкам лошадей.