время соответствующий закон, поэтому, хотя он и горел страстью и надеялся утолить ее уже в эту ночь, ему пришлось согласиться и отложить дело до возвращения отца. Аппий все же нашел выход и прибавил, что пока не принято окончательное решение, спорную девушку надо отдать истцу, т. е. Марку, а тот должен обещать привести ее в суд, как только прибудет в Рим тот, кто называет себя ее отцом.

Но тут выступили жених Вергинии Ицилий и ее дядя Публий Нумиторий. Они громко протестовали против несправедливого и незаконного решения. А Ицилий, прекрасно понимая мотивы решения и зная, что за спиной Марка стоит сам Аппий, решительно заявил, что он не отдаст свою невесту на поругание, а если Аппий захочет отнять ее силой, то он готов защищать Вергинию до самой своей смерти. Его решительно поддержали собравшиеся. Аппию пришлось уступить. Он сказал, что отпускает девушку до завтрашнего дня, и если до этого времени Вергиний не явится сам на судебное заседание, он немедленно отдаст спорную девицу истцу. На этом все разошлись. Защитники Вергинии отправили в лагерь брата Ицилия и сына Нумитория, чтобы те как можно скорее доставили в город Вергиния. Аппий, со своей стороны, отправил в лагерь письмо с приказом ни за что не отпускать Вергиния. Но юноши прибыли в лагерь раньше, чем пришел приказ. И Вергиний, получив законный отпуск, сразу же отправился в Рим.

Наутро начался новый суд. Вопреки ожиданиям Аппия перед ним появился сам Вергиний. Он был одет как на похоронах, а за руку держал свою дочь в разорванной одежде. Вергиний и Ицилий стали обходить собравшийся народ, напоминая о своих подвигах и говоря, что бесполезно сражаться за государство, если их дочери в городе не могут быть в безопасности. Ответом был тихий плач женщин и внутренняя ярость мужчин. По закону сначала должен был вступить истец, а затем ответчик, и лишь после этого судья мог вынести свой приговор. Но Аппий выслушал только истца и, не давая Вергинию в ответ сказать ни одного слова, вынес давно задуманный приговор: Вергиния — рабыня, и ее надо тотчас отдать хозяину. Собравшийся народ был возмущен явным беззаконием. Но Аппий обвинил Ицилия и других в том, что они намеренно сеют смуту и стремятся нарушить общественное спокойствие, и он не остановится перед силой, чтобы заставить уважать свой высокий сан. И все притихли.

Когда Вергиний понял, что надеяться на народ нечего, он притворился покорным и стал просить Аппия только об одном, чтобы тот позволил ему поговорить с кормилицей, и если правда, что он — не истинный отец Вергинии, то он уйдет с форума спокойным. Аппий милостиво согласился. Тогда Вергиний отвел девушку поближе к мясным лавкам, а там схватил огромный нож для рубки мяса и вонзил его в грудь собственной дочери, вскричав, что только так он сможет сделать ее свободной. А обращаясь к Аппию, Вергиний выкрикнул, что проклятье за эту кровь пусть падет на децемвира.

Все были поражены происшедшим. Ицилий и Нумиторий подняли тело Вергинии и стали показывать его всем окружающим, оплакивать ее молодость и красоту, проклинать Аппия и говорить, что только отмена народных трибунов и права обжалования сделали возможным совершение такого злодеяния. Аппий в ярости приказал схватить Ицилия, но его прислужникам не дали подойти к бывшему жениху Вергинии. Тогда он сам в сопровождении молодых патрициев бросился в толпу. Но в это время рядом с Ицилием уже стояли Гораций и Валерий, которые сами недавно обвиняли децемвиров. Они заявили, что Аппий теперь частное лицо и поэтому вообще не может выносить никакой приговор. Началась настоящая схватка. На помощь Аппию прибежал его коллега Спурий Оппий. Видя, что никаким другим образом помочь Аппию невозможно, он приказал собрать заседание сената. И толпа успокоилась, надеясь, что сенат отрешит децемвиров от должности и восстановит прежнее положение.

Вергиний же, все еще держа в руках роковой нож, немедленно возвратился в лагерь. Его сопровождала толпа горожан. Когда воины узнали, что произошло, они возмутились. А горожане, пришедшие вместе с Вергинием, еще прибавляли красок, описывая ужасное злодейство, совершенное Аппием Клавдием. Децемвиры, находившиеся в воинском лагере, ничего не могли поделать с возмутившимся войском. Нарушая воинскую дисциплину, воины покинули лагерь и двинулись к Риму. Там они заняли Авентин и разбили новый лагерь. Сенат, срочно собравшийся на заседание, по предложению Оппия отправил на Авентин трех бывших консулов узнать, с какой целью воины бросили поле боя и, как враги, напали на собственное государство. Воины растерянно молчали и только просили прислать к ним Валерия и Горация, которым они и дадут ответ. После их ухода Вергиний, ставший чуть ли не самым важным лицом в лагере, заявил, что их нерешительность объясняется отсутствием предводителей. По его совету воины избрали десять военных трибунов, причем сам Вергиний отказался войти в их число, чтобы не подумали, что он все это делает лишь из личных побуждений. Тем временем Ицилий и Нумиторий прибыли в войско, стоявшее в лагере против сабинов. Они и там возмутили войнов и избрали десять военных трибунов. Эта армия тоже снялась со своего места. Обе армии соединились на Авентине и избрали себе двух верховных командиров.

Испуганные происходящими событиями сенаторы никак не могли ни на что решиться. В конце концов они стали просить децемвиров самих сложить свои полномочия, но те заявили, что сделают это не раньше чем будут официально приняты составленные ими законы. Хотя все понимали, что это только отговорка, настаивать на своем сенаторы не посмели. Тем временем бывший народный трибун Марк Дуиллий убедил плебеев, что сенат только тогда на что-нибудь решится, когда увидит пустой город. По его настоянию почти все плебеи, мужчины и женщины, дети и старики, покинули город и присоединились к войску. Когда сенаторы увидели опустевший город, они растерялись. Гораций и Валерий стали упрекать сенаторов, что те не могут лишить децемвиров власти, ибо это — единственное средство успокоить народ. И децемвиры были вынуждены уступить. Они заявили, что сами отказываются от всех полномочий, становятся частными лицами и просят только защитить их от народной ненависти.[191]

С этим известием Гораций и Валерий прибыли к войску и присоединившимся к нему плебеям. Все радостно приветствовали решение сената. Затем начались переговоры. Ицилий, говоря от имени плебеев, потребовал, чтобы были восстановлены и должности народных трибунов, и право обжалования действий должностных лиц, и чтобы никоим образом не преследовали тех, кто побудил воинов оставить лагерь и добиваться восстановления свободы; только децемвиров надо предать жестокой казни. Гораций