казаков ушел под Белую Церковь, где стоял с небольшим табором Андрей Потоцкий вместе с Данилом Выговским. Казаки стали покидать Выговского и переходить к Юрию Хмельницкому; около последнего скопилось до 10 000 человек, которые расположились по соседству в Германовке. Иван Выговский попытался созвать здесь черную раду, на которой уговаривал казаков остаться в подданстве польского короля. Его едва не убили, и он спасся в польский табор. Вскоре с Хмельницким соединились правобережные полки: Чигиринский, Уманский, Черкасский, Каневский. Казаки обратились к Выговскому с требованием выдать им булаву и бунчук. После многих споров Выговский послал им гетманские знаки с братом Данилой, под условием оставаться верными королю. Но войско передало знаки Юрию Хмельницкому, провозгласив его гетманом. Это произошло около половины сентября 1659 года.

Меж тем князь А.Н. Трубецкой, хотя и получил подкрепление с князем Петром Алексеевичем Долгоруким, по приказу из Москвы около 20 августа выступил из Путивля далее к Севску, чтобы охранять наши пределы от черкас и татар. В Москве считали Украйну как бы потерянной для себя и еще не знали о начавшемся обратном движении. Уже передовые части отошли от города верст десять, как вдруг из Нежина от протопопа Максима и полковника Василия Золотаренка пришло письмо с известием о переменах и с молением вновь идти в черкасские города. Трубецкой решился нарушить царский указ и поворотил войско назад. В Путивль приехал протопоп Максим с депутатами от Нежинского полка, которые и присягнули вновь в подданство московскому царю. Затем принесли присягу полки Прилуцкий и Переяславский; а в начале сентября таким же образом присягнула почти вся левая сторона. Трубецкой прибыл в Переяслав, и сюда с правой стороны в первых числах октября Юрий Хмельницкий прислал полковника Петра Дорошенка предъявить 14 статей о правах и вольностях, на основании которых Войско Запорожское желает учинить новую присягу царю. Тут, между прочим, требовали, чтобы московских воевод на У крайне ни в каких городах не было, кроме Киева; чтобы гетман имел право принимать иноземных послов, сообщая в Москву только копии с их грамот; чтобы при заключении договоров с соседними народами в Москве присутствовали комиссары от войска; чтобы митрополит Киевский находился под послушенством константинопольского патриарха, а избрание митрополита по-прежнему было вольное; чтобы в Москве не принимали никаких грамот из Украйны, если они не снабжены гетманской подписью и войсковой печатью. Вообще Юрий Хмельницкий, по-видимому руководимый разными влияниями, обнаружил какую-то неискренность и притязательность в отношении московского подданства. Кроме требования помянутых условий, он отказывался ехать на раду в Переяслав и хотел, чтобы казацкая рада для избрания гетмана собралась на правой стороне у Терехтемирова монастыря. Только после угроз Трубецкого двинуть на него свои войска с одной стороны, а Шереметева – с другой Юрий и окружавшая его старшина приехали в Переяслав. Сюда же прибыли В.Б. Шереметев, князь Ромодановский и наказной гетман Беспалый. 17 октября в поле, близ города, состоялась казацкая рада в присутствии внушительной московской рати. На этой раде был выбран гетманом обеих сторон Днепра Юрий Хмельницкий, и ему торжественно вручили булаву. Затем читали статьи о правах и вольностях Войска Запорожского, но не вышеупомянутые, увеличивавшие гетманскую власть, а старые богдановские; к ним присоединили еще несколько новых статей, которые, наоборот, немного сокращали эту власть, указывая гетману, чтобы он был всегда готов на царскую службу со всем войском и без государева соизволения никуда на войну и на помощь кому-либо не ходил; царским воеводам полагалось быть в городах Переяславе, Нежине, Чернигове, Браславе и Умани для охраны его от неприятелей; а в белорусских городах все казацкие залоги вывести; гетману полковников и других начальных людей без рады не назначать, также не назначать их из людей неправославных или новокрещеных, а смертью их не казнить без полномочия от царского величества. За радой следовала присяга Хмельницкого и старшины в соборном храме. Торжество кончилось общим пиром у князя Трубецкого; причем чаши о многолетии государя сопровождались громкой пальбой из всего наряда.

21 октября воеводы раздали новому гетману и начальным людям в подарок от государя соболей и отпустили их из Переяслава. А 26-го выступил обратно в Москву и князь А.Н. Трубецкой со своим большим полком. С ратными людьми, то есть с московским гарнизоном, он оставил в Переяславе своего товарища, окольничего А.В. Бутурлина, в Нежине князя Семена Шаховского, в Чернигове Вл. Новосильцева; киевскому воеводе В.Б. Шереметеву он дал «в прибавку» часть полков своего и товарища князя Долгорукова. Последнему с его полком велел оставаться в Путивле до государева указа. Требование воевод выдать Ивашку Выговского со всей его родней казаки не могли исполнить, за их отсутствием. Выдали только брата его Данила, которого Трубецкой взял в Москву; но дорогой он умер. При самом начале восстания против Выговского на левой стороне захватили его дядю Василия, овруцкого полковника, да его двоюродных братьев, Илью и Юрия, которых отправили тоже в Москву19.

Итак, Малороссия, разрываемая на части изменой Выговского, казалась теперь снова объединенной под державой московского государя. Но дальнейшая ее судьба была тесно связана с личностью общего казацкого вождя или гетмана. А чего можно было ожидать от Юрия Хмельницкого, которого только память о знаменитом его отце возвела на высокую гетманскую ступень в то именно время, когда на этой ступени не могли удержаться и люди гораздо более умные и опытные? Это был застенчивый, невзрачный и болезненный юноша, скорее походивший на монастырского послушника, чем на доброго казака. Между прочим, на киевского воеводу В.Б. Шереметева он произвел столь невыгодное впечатление, что тот, по словам одного украинского летописца, будто бы отозвался о нем таким образом: «Этому гетманишке впору гусей пасти, а не гетманствовать». Но именно вместе с таким ничтожеством московским воеводам пришлось и обороняться от польских интриг, и вести возобновившуюся или вторую польскую войну.

Эта война ознаменовалась для нас новыми важными неудачами на обоих ее театрах: Белорусском и Малорусском.

В начале 1660 года военные действия в Белоруссии с нашей стороны были удачны. Князь Иван Андреевич Хованский разбил польские отряды, предводимые Полубенским, Огинским и другими, затем взял и сжег Брест-Литовский. Но московское правительство все еще верило в возможность заключить прочный мир, которым манили его поляки. Для переговоров вновь было снаряжено то же посольство, то есть князь Н.И. Одоевский, П.В. Шереметев и князь Ф.Ф. Волконский с думным дьяком Алмазом Ивановым и большой свитой. На сей раз условлено было съехаться с польскими комиссарами на реке Березине в тогдашнем пограничном городе Борисове, куда в начале апреля и прибыл