Я: Я в порядке. Я был занят. Нам нужно поговорить, но это не тот разговор, который мы можем вести по смс. Вы можете прийти около полудня?

Шон: Подмигни, если тебе нужно алиби.

Нико: Ты уже дома?

Я: Еще нет. Я вернусь через час.

Чувство надвигающейся гибели овладевает мной, когда они отвечают, что будут там ровно в десять.

Какая-то часть меня боится их потерять. Я не могу представить, на что будет похожа моя жизнь без них. Я никогда не был одинок. Они всегда были рядом со мной, всегда были доступны, когда мне нужна была помощь или совет, и мрачная возможность потерять их доверие и признание наполняет меня легкой паникой.

Но в то же время другая часть меня, проросшая за ночь, не поставит их одобрение выше моего ребенка или Кэсс.

Это все еще сюрреалистично — думать, что я стану папой. Сюрреалистично, страшно и волнующе. Мое чувство защиты по отношению к жизни, зарождающейся внутри Кэссиди, уже пересиливает. Одни и те же слова повторяются в моей голове, как заезженная пластинка.

Мой ребенок.

Мой.

Моя семья.

Боже, я не могу поверить в свой гребаный идиотизм. Я мог бы испытывать это, самое невероятное чувство в мире, уже три года. Я мог бы любить и заботиться о ней все это время.

Какая гребаная трата жизни, которая и так коротка.

Звук кофеварки поднимает Кэссиди с постели. Она входит в кухню, затягивая на талии бретельки серого халата.

— Ты все еще здесь. — Она прижимается к моей груди, осыпая мой подбородок нежными поцелуями. — Доброе утро.

— Доброе утро, детка. Дверь была закрыта, так что я не мог улизнуть. — Я ухмыляюсь, целуя ее голову. — Конечно, я здесь. Теперь мы вместе. Мне нужно ненадолго отлучиться, но я не задержусь, а когда вернусь, ожидаю застать тебя собирающей чемоданы. — Я протягиваю ей чашку кофе и беру еще одну капсулу. — Только без поднимай тяжести, хорошо?

Потребовалось два часа, но вчера вечером я убедил ее, что она должна переехать ко мне. Мы просмотрели снимки УЗИ. Я ожидал чего-то другого, чем просто бобовидный сгусток среди белого шума, но я долго смотрел на крошечные ручки и ножки.

— Может, мне пока собрать пару сумок с предметами первой необходимости? Мне нужно уведомить арендодателя за месяц, так что нам не придется сразу же перевозить все мои вещи.

Я крепче сжимаю ее в объятиях, готовый спорить, но одна мысль пронзает мой разум прежде, чем я произношу хоть слово. Я хочу, чтобы она чувствовала себя в безопасности рядом со мной, а этого не произойдет, пока она не увидит, что я не откажусь от нее, поэтому мне нужно внести коррективы.

— Тебе будет легче, если мы будем делать это поэтапно?

Она кивает, глядя на кофе в своей руке.

— Какую банку кофе ты использовал? Голубую?

— Не знаю. А что?

— Я пока не могу пить обычный кофе. — Она открывает корзину, достает капсулу, которую я выбросил, протягивает мне свою чашку и берет свежую, синюю банку. — Это без кофеина.

— Без кофеина, понял.

Я мысленно помечаю, что завтра отправлю свою домработницу за покупками. Она универсальна: занимается не только уборкой. Наверняка Кэсс нужно еще много чего, кроме кофе без кофеина, а Мира наверняка знает все необходимые вещи для беременных, ведь она сама вырастила четверых детей.

Через десять минут я целую Кэсс и обещаю забрать ее через пару часов. Мне не хочется уезжать даже на несколько минут, но пора смотреть в лицо этой гребаной сцене.

Я прыгаю в машину и отправляюсь домой, чтобы принять душ и переодеться, пока мои братья не нагрянули в дом. Я знаю, что сегодня они не опоздают, и чуть не ломаю ногу, пытаясь собраться до их прихода.

Звонок в дверь раздается как раз в тот момент, когда я спускаюсь по лестнице, натягивая на голову свежую майку, а волосы все еще влажные. И как будто переключили выключатель, мой желудок скручивает от нервного напряжения.

Один глубокий вдох — все, что мне нужно, чтобы взять себя в руки, прежде чем я впущу Нико и тройняшек внутрь.

— Что происходит? Почему такая спешка? — Кольт сбрасывает джинсовую куртку в прихожей и бросает ее на узкий приставной столик, поправляя свои серебряные часы. — Ты неважно выглядишь, брат.

— Не задавай вопросов. Я не буду повторяться, так что нам придется подождать, пока придут остальные двое, хорошо? — я веду их на кухню, мои ладони уже вспотели. — Хотите кофе?

Нико следит за каждым моим движением, как будто он может догадаться о проблеме, прочитав мои жесты и выражения. Обычно он может разгадать, что происходит, у него есть это шестое чувство, но сегодня оно его подвело. Он никак не может понять, что за ад я собираюсь развязать.

Тройняшки препираются между собой, сидя у острова, пока я готовлю кофе, а я мысленно представляю возможную реакцию моих братьев на новости.

В этот момент я надеюсь, что разговор не затянется.

Я хочу быть с Кэсс. Я хочу провести рукой по ее животику, поцеловать в макушку и показать ей, что я имел в виду каждое слово, сказанное вчера вечером.

Я сказал ей, что влюбляюсь в нее, но на самом деле я уже влюблен. Как я мог пропустить момент, когда это произошло? Как я не догадался, пока осознание этого не ударило меня по челюсти прошлой ночью?

Я сжимаю переносицу, отгоняя раздражение в сторону. Нет смысла зацикливаться на том, что я не могу изменить.

Тео и Шон приезжают через десять минут. Атмосфера сразу же становится тяжелой, но мой разум спокоен. Кэсс — это то, что мне нужно. Она — то, что мне необходимо. Мои братья либо примут это, либо нет. Все просто.

Я опираюсь спиной о столешницу, наблюдая за шестью из них, разбросанными по кухне, одинаково напряженными, подозрительными и молчаливыми.

— Давай, брат, — призывает Коди, держа свою чашку обеими руками и выпуская пар. — Что это за