— Мне жаль. Мне так чертовски жаль, что я поставил своих братьев на первое место, хотя с самого начала должен был поставить тебя.

Она накрывает мою руку своей, ритм ее сердца замедляется, чем дольше она со мной.

— Они — твоя семья, — говорит она, поглаживая мои пальцы. — Случайная интрижка не стоит того, чтобы рисковать твоими отношениями с ними. — Она наклоняет голову и целует нижнюю часть моего подбородка. — Еще не слишком поздно, понимаешь? Ты еще можешь уйти.

Инстинктивно я прижимаю ее к себе чуть крепче. Она сидит в моих объятиях так, словно была создана для меня. Как я раньше не заметил?

— Мы не случайная интрижка. Не думаю, что мы были таковыми долгое время. И это не интрижка. Ты моя, Кэссиди. Ты беременна моим ребенком.

Я опускаю свободную руку и запускаю ее под футболку, проводя пальцами по ее животу. Там уже есть небольшой бугорок. Не большой, едва намекающий на то, что должно произойти. Он твердый на ощупь, изгиб совсем небольшой, но он есть.

Это самый сюрреалистичный и удивительный момент в моей жизни. Я уговаривал Тео завести ребенка с тех пор, как он женился на Талии, потому что мой отцовский инстинкт уже давно включился на полную мощность, а теперь… Я стану папой.

— На каком сроке ты находишься?

— Девять с половиной недель. Я узнала об этом только вчера. — Она извивается в моих руках, чтобы повернуть свое тело и посмотреть мне в глаза. — Я не знала, когда пошла гулять в прошлые выходные. Я бы не выпила, если бы знала, но я…

— С ребенком все в порядке? — вмешался я, проводя кончиками пальцев по ее руке. — Что сказал врач?

— Он сказал, что ребенок выглядит здоровым и правильного размера, а сердцебиение хорошее и сильное.

— Тогда это главное. — Я целую ее в макушку. — Боже, Кэсс… ты беременна, принцесса. — Я целую ее снова. — Ты беременна моим ребенком. Я позабочусь о тебе. О вас обоих. Я с огромным удовольствием позабочусь. Я буду вставать посреди ночи, чтобы купить огурцы, и держать тебя за волосы, когда тебя стошнит. — Я прижимаю ее ближе, целую ее голову снова и снова, моя грудь раздувается, как воздушный шар. — Завтра мы перевезем твои вещи ко мне домой.

Она слишком резко отстраняется и хватается за бок, шипя под нос.

— Мы ничего не перевезем, — процедила она сквозь стиснутые зубы, крепко зажмурив глаза. — Не торопись. У нас есть время. Ребенок появится не раньше февраля.

Я притягиваю ее к себе и обнимаю, пока боль не утихнет.

— Чего ты хочешь ждать? Я уже потратил три года впустую. Теперь ты моя. Я хочу, чтобы ты была рядом. Рано или поздно мы будем жить вместе, так почему не раньше?

— Потому что… потому что ты должен быть уверен, что хочешь этого.

Она не говорит этого вслух, но по гримасе, украшающей ее милое лицо, и по тому, как она нервно сжимает плед, я понимаю, что она боится, что я передумаю и выставлю ее за дверь через несколько дней.

Ни за что. Может, я и был идиотом все это время, но когда я понял, что влюбился в нее, в мгновение ока произошли кардинальные перемены. Она моя.

Моя, чтобы заботиться о ней. Моя, чтобы оберегать.

После всего того, через что я заставил ее пройти, я не виню ее за то, что она не верит моим словам. Вместо того чтобы говорить, я должен начать показывать ей, что я имею в виду то, что говорю.

Кэссиди спит, когда я просыпаюсь, запутавшись в простынях, ее руках и ногах. Она прижимается к моему боку, одна рука лежит на моей груди, одна нога согнута в колене и перекинута через мои бедра. Она уткнулась лицом в мою шею, а по ее умиротворенному лицу рассыпались беспорядочные светлые волосы.

Я никогда не видел ее такой раньше, и мне требуется несколько минут, чтобы открыто смотреть на нее и запоминать все, что с ней связано. Слегка надутые губы, светлые ресницы, каждая родинка. Она так чертовски красива, прижимаясь ко мне.

Я просовываю руку под одеяло и просовываю ее между нами, поглаживая большим пальцем крошечный бугорок. Это все, что я делал весь вечер, и по крайней мере час после того, как Кэссиди уснула.

Мое сердце раздувается на три размера, когда меня снова посещает мысль: я стану папой.

Такое ощущение, что я ждал этого момента годами, и теперь, когда он наконец наступил, я не могу сдержать переполняющей меня радости. Я вытаскиваю руку, выскальзывая из-под одеяла, и снова накрываю Кэссиди.

Изгиб ее бедер и талии плавит мой мозг, а утренний стояк становится болезненно твердым. Мои шансы на секс крайне малы, учитывая, что у нее сломаны два ребра, поэтому вместо того, чтобы усугублять ситуацию с членом, я целую ее в лоб и натягиваю через голову ту же футболку, что была на мне прошлой ночью.

Чувство ужаса охватывает меня, как только я замечаю свой телефон на кофейном столике. Вчера вечером я отключил его, потому что мои братья завалили групповой чат, но я не могу вечно прятаться здесь.

Я хватаю телефон и включаю его. Сразу же всплывают десятки уведомлений, и я узнаю, почему они так упорно пытались дозвониться до меня прошлой ночью. Они провели несколько часов в моем доме, ожидая, когда я появлюсь.

Запасной ключ лежит в сейфе у главной двери, и каждый из них знает комбинацию, но…

Ключ — на крайний случай.

Дзынь, дзынь, дзынь.

Дзынь.

Дзынь, дзынь.

Они ругают меня за то, что я не ответил на их сообщения вчера вечером, ругают за то, что я заставил их волноваться, ругают за то, что в холодильнике не хватает пива, чтобы разместить шестерых незваных гостей, которые осушили колодец.

Я жду, пока все эти «блять», «говнюк» и «мудак» не выветрятся из их организма и не поступит первый приличный вопрос.

Шон: Ты в порядке? Где ты