щедрым, но при этом сам себя за это не любишь. Ты рассудителен и добродушен, но крайне нерешителен…

— А что меня ждет в этом году?

— Так, посмотрим, посмотрим… — старик стал вглядываться в свои записи. — Очень хороший год у тебя. В прошлом году тебе пришлось нелегко, были расставания и крупные материальные потери. Но в этом году все очень даже неплохо. У тебя получается все, за что бы ты ни брался. Все, что ты до этого сделал доброго для других, теперь возвращается к тебе. Окружающие ценят тебя и относятся к тебе должным образом. Но осторожнее с переездами. Лучше оставаться на своем месте и пожинать плоды того, что ты посадил за все это время.

— Хм, это вряд ли. Посмотрите еще раз, пожалуйста.

— Нет, это все, что здесь есть.

— Просто мне, скорее всего, надо будет кое-куда уехать, очень далеко.

— Переезд? Говорю же, этот год не очень подходит для переезда. Но если прямо-таки приспичило, то лучше на восток.

— На восток?

— Да, на восток.

— А на север?

— Север? — старик приподнял брови и озадаченно посмотрел на него. — А что у тебя на севере?

— Да нет, ничего, — спешно отмахнулся Киен. — Я просто думал про все четыре стороны света, и это первое, что вырвалось.

— Лучше восток. Или в крайнем случае юго-восток.

— Понятно. Спасибо.

Киен поднялся с шаткого складного стула и развернулся к выходу. Старик бросил ему вдогонку:

— Послушай. Всем в этом возрасте приходится нелегко. Молодость всегда самое тяжелое время. Просто наберись терпения, и тебе обязательно воздастся.

Киен ничего не ответил и вышел вон. Палатка была настолько низкой, что он смог выпрямиться в полный рост, только когда оказался снова на улице, однако снаружи она выглядела довольно уютной. На одной из сторон красовалась надпись: «Судьба — это камень, который летит тебе в лицо. Если знать о нем заранее, то можно увернуться, но знание это утомляет тело и дух». Киен горько улыбнулся. Что? Не уверен в себе и постоянно оглядываюсь на других, говоришь? На секунду его охватило желание с размаху опрокинуть палатку, но, как это не раз бывало с ним, волю своему желанию он дать не смог. «Чтобы не нажить себе врагов, ты со всеми пытаешься быть приветливым…»

Он снова достал телефон и набрал номер. Голос автоответчика сообщил, что телефон Мари выключен. Его опять начала одолевать головная боль. Хотя, может, она и не прекращалась вовсе, просто он в какой-то момент перестал ее замечать. В любом случае это не имело значения. Киен потрогал затылок. Может, Хенми была права, и мне надо послушать Юки Курамото? Он шел по вечерней улице, продолжая растирать затылок; то тут, то там, словно отравленные тараканы, из баров и ресторанов стали появляться подвыпившие обитатели Сеула.

21:00

Профессиональный реслинг

44

Лежа с раздвинутыми ногами, Мари думала о том, что секс втроем лишь поначалу напоминает качественно отснятый кассовый боевик. Сперва ты находишься под впечатлением от яркого анонса и захватывающих сцен, но затем понемногу приходишь в себя и понимаешь, что одни и те же кадры повторяются снова и снова. Действие становится все более напряженным и стремительным, но первый всплеск изумления и возбуждения уже погас. Она уже дважды дошла до оргазма. Обычно к этому моменту все ее чувства предельно расслаблялись, и ей больше не требовалось никакой дополнительной стимуляции. Сейчас она уже достигла подобного состояния, однако двадцатилетние любовники, видимо, думали иначе. Они укладывали ее на живот, затем обратно на спину — но и тут им что-то не нравилось, они поворачивали ее на бок и пристраивались рядом. Один из них приблизился спереди и сунул ей в лицо свой длинный обмякший член. Отдаваясь двоим мужчинам в огромной вращающейся постели, она вдруг услышала слова покойного отца, которые прозвучали в ее голове, словно голос свыше: «Живи, как песню поешь!» Так завещал отцу его брат по духу Рикидодзан. От неожиданности Мари открыла глаза, но в комнате никого не было, кроме них троих. Она стояла на четвереньках лицом вниз, и один из молодых людей пытался войти в нее сзади, пока второй, уткнувшись лицом ей в грудь, лизал ее соски. Из-за перевязанной руки ей было сложно найти удобное положение, но за целый час постоянной смены поз она кое-как приноровилась, и теперь это было уже не так мучительно, как в самом начале. Капли пота стекали по подбородку и падали прямо на гипсовую повязку. Наверное, то же самое чувствовал и Рикидодзан. Сцепившись на ринге с соперником, который в то же время был его другом, он наверняка не раз думал лишь о том, чтобы поединок поскорее закончился. В мире много вещей, которые случаются помимо твоей воли, и невозможно жить, делая лишь то, что тебе нравится. Успокаивая себя таким образом, он принимал одну позу за другой, раунд за раундом повторяя заученные последовательности. В сексе есть нечто от реслинга. Это всего лишь игра — и в то же время схватка. Нападая, ты должен проявлять заботу о противнике, но в этой заботе должно быть достаточно агрессии.

Мари стонала каждый раз, когда он входил в нее.

— А-а-а!

— Тебе нравится? Нравится? А? Тебе хорошо?

— Да, хорошо.

— Обматери меня! Ну? Скажи что-нибудь грязное.

— Нет.

— Ну скажи!

— Не могу. Я никогда не материлась.

— Ну давай же, блядь! Грязная шлюха! — выругался Сонук, схватив ее за шею.

— Ублюдки, кобели хреновы! А-а-а! Вы сукины дети!

Ее слова еще больше возбуждали их, и они с силой вжимались в нее. На выбеленную простыню лились грязные ругательства. Вдруг зазвонил чей-то телефон. Это была мелодия «Пески тореадора». Все трое замерли на месте. Сонук раздраженно посмотрел на Панду и спросил:

— Это твой?

Панда встал и вытащил из кармана штанов телефон.

— А-а-алло? Ка-ка-как здесь?

— Что? — не выдержал Сонук.

— Это Тэ-тэ-тэсу. — Панда растерянно посмотрел на Сонука с Мари.

— И что?

— Он п-п-позвонил мне в ресторане…

— И ты ему рассказал?

Панда молча кивнул.

— Идиот! Зачем ты ему сказал? Скажи нет, и все.

— Он г-г-говорит, что уже здесь внизу.

Сонук встал и сделал шаг в сторону Панды, но не было похоже, что он собирался его ударить.

— Как он узнал, где мы?

— Он написал мне… Я не думал, что он правда придет…

На этот раз Сонук повернулся к Мари.

— Как же быть? Это наш хороший друг… надежный, никому не проговорится. Он на курс старше, мы у него конспекты берем.

Мари медленно поднялась и села на кровати, прислонившись к стене.