из жильцов, но если это гости или такси, они должны дождаться разрешения охранника. Киен сидел в углу за будкой, где были сложены пенопластовые коробки. Там было настолько темно, что вернувшийся только что после вечернего обхода охранник его даже не заметил. Зато Киену оттуда были хорошо видны все машины, проезжающие через шлагбаум.

Мари все еще не появлялась. А вдруг ее уже забрали? Он весь вечер не мог до нее дозвониться. Ее могли забрать разведслужбы. Кто знает, может, она бы даже не очень удивилась. Он представил, с каким выражением лица она бы тогда говорила: «Ах, вот оно что? Действительно, в нем всегда было что-то подозрительное».

Он выпрямил спину. Вдруг сзади раздался шум падающих коробок. Оглянувшись, он увидел в темноте рыжую кошку, которая испуганно прижалась к земле, сверкая круглыми глазами.

Без десяти минут десять у входа остановилось такси. Киен узнал на заднем сиденье Мари. Чуть не упустил! Почему на такси? Где она оставила свой «Гольф»? На секунду он замер в нерешительности, но шлагбаум вот-вот должен был подняться и пропустить автомобиль во двор. К счастью, Мари была одна. Он выскочил из темноты, подбежал к такси и открыл заднюю дверь. Мари от неожиданности отпрянула назад.

— Мари, это я.

Таксист удивленно посмотрел на него:

— В чем дело?

Киен проверил сумму на счетчике и вытащил из бумажника пятнадцать тысяч вон:

— Сдачу оставьте себе.

Затем он схватил Мари за правую руку, на которой не было гипса, и потянул на себя:

— Выйди на минутку, пожалуйста. Надо поговорить, это важно.

— А дома нельзя поговорить?

— Было бы можно, я бы тут не стоял. Прошу тебя, скорее.

— Не хочу, я устала.

— Ты видела, чтобы я когда-нибудь раньше так себя вел?

— Нет, что происходит? Ты пугаешь меня. Я хочу домой, говорю же, я смертельно устала.

— Мари, прошу тебя.

Водитель нажал на кнопку и остановил счетчик. Сзади уже подъехала другая машина и остановилась в ожидании, пока они освободят проезд. Мари пришлось выйти из такси. Точнее, Киен выдернул ее оттуда, словно редьку с грядки. Он повел ее за руку мимо засохшего фонтана к скамейкам под вьющимися глициниями. В воздухе стояла вечерняя прохлада. Мари присела и тут же вскочила обратно, но затем снова медленно опустилась на холодную скамейку.

— Мари.

— Что?

Киен хотел было что-то ответить, но передумал. Помолчав, он снова заговорил:

— Знаешь, какое слово я слышу от тебя чаще всего?

— Какое?

— «Что»； ты постоянно говоришь «что», даже когда я просто зову тебя. Не замечала?

— Ты что, притащил меня сюда для супружеской ссоры? — с раздражением заговорила Мари, постепенно повышая голос. — Да что с вами, мужиками, такое? Думаете, можете делать все, что взбредет вам в голову? Женщина для вас просто игрушка какая-то, да?

— Ладно, ладно. Я не собираюсь сейчас исправлять твою манеру говорить.

— Говори, что хотел.

— Я собирался сказать тебе по телефону, но ты не брала трубку.

Мари достала телефон и открыла крышку. Голубоватый свет от экрана упал ей на подбородок и нос.

— От тебя звонков нет. Во сколько ты звонил?

— Я звонил несколько раз. С другого телефона.

— Прислал бы тогда сообщение.

— Я не мог об этом в сообщении написать.

Мари ничего не ответила. Тогда Киен осторожно спросил:

— У тебя сегодня ничего такого не случалось?

В голове у Мари вихрем пронеслись множество картинок прошедшего дня. Она оттаскала за волосы девку за рулем «Санта Фе», поругалась с полицейским, побывала в постели с двумя мужчинами. Вслед за этим калейдоскопом ее мысли взорвал фейерверк догадок и опасений. Что из этого подходит под его определение «что-то такое»? Да откуда он может знать, что со мной сегодня произошло? Или ему правда все известно? У нее заколотилось сердце. Так он специально ждал меня перед домом, чтобы не говорить об этом в присутствии Хенми? Если так, то речь наверняка пойдет о том, что произошло в мотеле. Но как он успел узнать об этом? Нанял частного детектива следить за мной? Она резко ответила:

— Нет. Какого еще «такого»?

— Правда? Ничего не случилось?

— Говорю тебе, нет.

— Тогда где ты сейчас была?

— Ужинала с коллегами после работы. Что это вообще за допрос? Может, это у тебя что-то случилось? В чем дело, а?

— Ужин с коллегами? Ты мне утром ничего не говорила.

— А у нас разве было время поговорить?

Она подняла правую руку и подставила Киену под нос свой рукав. Он почувствовал едва уловимый запах жареного мяса и жира. Мари пожалела, что воспользовалась дезодорантом в ресторане.

— Мне надо тебе кое-что рассказать.

— А ты не можешь рассказать мне об этом дома? — перебила Мари, опустив обратно руку.

— Пожалуйста, выслушай меня.

Мари нехотя кивнула. Ее снова накрыла тяжелая усталость, но она изо всех сил старалась не закрыть глаза и смотрела прямо на Киена. В его взгляде и голосе ощущалось нечто чужое, непривычное, отчего она невольно напряглась.

— Говори. Я тебя внимательно слушаю.

— Если до сих пор ничего не произошло, то, возможно, с нами и дальше ничего не будет. Правда, вероятность этого крайне мала. Что-то наверняка случится, и нам придется через это пройти. Но прежде чем это произойдет, пока тебе не рассказал кто-то другой… будет лучше, если ты узнаешь обо всем от меня.

Мари не видела его таким ни разу за все пятнадцать лет совместной жизни. Вплоть до этого момента она еще находилась в магнитном поле своего недавнего любовного приключения, но теперь, при виде этого незнакомого ей Киена, что-то внутри говорило ей: вот-вот прямо сейчас, под этими темными глициниями, наружу выплывет страшная тайна, которая затмит собой все, что случилось с ней меньше часа назад. Она начала лихорадочно перебирать в голове догадки, хотя прекрасно понимала, что это бесполезно — она и так сейчас все узнает. Неужели он изменил ей? Тогда вряд ли это обычная измена. Может, с кем-то из ее подруг? С кем-то, кого она очень хорошо знает? Или что-то случилось на работе? Или по пути домой он сбил на дороге человека и скрылся? Нет, он сбил кого-то много лет назад, и это раскрылось только сейчас? Ее мысли быстро перескакивали с одной версии на другую, но ни одна из них не казалась достаточно правдоподобной.

— Слушай меня внимательно и не пугайся. Во-первых, я родился не в шестьдесят седьмом.

Раньше ей как-то уже приходило в голову, что он выглядит немного старше своих лет.

— У тебя неправильное свидетельство о рождении?

— Что-то вроде того. В общем, я шестьдесят третьего года