«Придется еще раз наведаться в это заведение. Сумму Лора выделила неплохую. Тут главное правильно повести разговор…»

За день до отплытия яхты Жилёнис встретился с Лорой в монастыре.

— Что труп?

— Приобретен.

— То есть?

— Стопроцентная договоренность с предоплатой.

— Будет похож?

— Не сомневайся.

— А ты молодец, — не выдержала Ильховская. — Меня все более и более увлекает моя идея. Я смотрю на своих наследников и представляю реакцию каждого. Картина вырисовывается душещипательная. Мне даже их немного жаль. Испорчу им такой отдых. Но что поделаешь? Отступать не в моих правилах. Да и зачем? Погрустят, зато потом как обрадуются!

На этом и расстались.

Поздно вечером в день запланированной «гибели» Ольгерд вышел в море на катере. Яхта Ильховской должна была замедлить ход, потому что утром Лора хотела осмотреть именно тот кусок побережья, который, идя на полном ходу, яхта миновала бы ночью.

Заметив яхту, Ольгерд отключил мотор и приналег на весла. В назначенное время он подал сигнал фонариком, три раза с интервалом в две секунды включив и выключив его. Лора сделала то же самое и, прыгнув за борт, поплыла навстречу катеру. Ольгерд время от времени светом фонарика указывал, где он находится. Десять минут спустя Лора, стянув с себя мокрое платье, вытиралась полотенцем и хохотала.

— Представляю, какая поднимется паника!

Утром они уже были на вилле. За забором, увитым дикой розой, деревьями, пышными кустарниками одноэтажный дом был почти незаметен.

— Как тебе мое убежище? — спросила Лора, сидя на веранде и попивая красное вино.

— Отличное! Я сам с удовольствием провел бы здесь месяц. Тем более есть бассейн.

Убирала на вилле, приносила продукты и готовила одна местная женщина. Молчаливая, может, и любопытная, но умело скрывающая это.

На следующее утро Лора проснулась раньше Ольгерда и разбудила его.

— Пора! Хочу, чтобы ты успел взглянуть на их лица до отъезда.

— Ты думаешь, им сразу разрешат покинуть Францию? — высказал сомнение Ольгерд. — Сначала с каждым побеседует инспектор полиции, и только потом решат, можно ли их отпускать…

— Да зачем французам русская головная боль? Пропала да пропала. Трупа нет. Не арестуют же их. Короче, не сегодня завтра они вылетят в Москву. Грустные-прегрустные!.. Зойка и Вита будут плакать. Гелена — держаться из последних сил. Женька возьмет себя в руки, ни один мускул на лице не дрогнет, а втайне будет переживать. Арсений, тот не раз смахнет слезу, делая вид, что запотели стекла в очках. Павел будет как в воду опущенный.

— Зачем же мне тогда ехать и смотреть на них, если ты видишь на расстоянии?

— Давай, давай! Выпей кофейку и в путь. Проводишь их из замка до аэропорта. Как только они пройдут на посадку, мигом ко мне!

Ильховская целый день забавлялась, представляя, какая трагедия разыгрывается в замке. Ночь провела спокойно, но с утра принялась ждать Ольгерда, не находя себе места от нетерпения. Вечером она стала прохаживаться вдоль забора. Однако Жилёнис приехал только по истечении третьих суток.

— Господи! — бросилась к нему Лора. — Где ты был? Что случилось?

— Случилось? — приподняв бровь и кривовато усмехнувшись, переспросил он. — Да, собственно, ничего.

— Их допрашивала полиция?

— Да, я видел, как приезжали полицейские.

— Ну и?.. Их отпустили? Они уехали?

— Уехали?! — расхохотался Ольгерд, упав в плетеное кресло. Он хохотал так, что Лоре пришлось приструнить его.

— Их задержали? — не унималась она.

— Нет, Лорик, они сами задержались. И знаешь, что? Вечером устроили грандиозную вечеринку: пили, пели, танцевали канкан…

Лора потемнела в лице.

— Прекрати кривляться! — не выдержала она, срываясь на крик. — Рассказывай!

— Не ори! — огрызнулся он. — Я лично был свидетелем этого шабаша.

Лора с остановившимся взглядом опустилась на стул.

— Я отчасти предвидел это, поэтому прихватил с собой видеокамеру.

Лора перевела на него взгляд, полный ужаса.

— Значит, это правда?

— Пойдем посмотришь! Или?..

Лора на несколько секунд погрузилась в себя. Потом встала, тряхнула головой и пошла в гостиную. Ольгерд подключил камеру к телевизору и…

— Прошу прощения за некачественное изображение. Условия для съемки были не совсем удобные.

Лора смотрела и не верила своим глазам… Павел… Павел, который, по ее мнению, должен был быть как в воду опущенный, принялся наигрывать канкан, Гелена, которой следовало, молча глотая слезы, утешать Виту с Зоей, во всеуслышание объявляет: «Траур отменяется!» Зоя вместо того, чтобы безутешно рыдать, приподнимает юбку, Вита издает визгливое: «И-и-и!» и начинает задирать ноги…

На экране уже ничего не было, а Лора все не могла отвести от него взгляда. Ольгерд хотел выключить видеокамеру, но Лора схватила пульт, перемотала пленку и остановила кадр, когда в объектив попал Павел, целующий Виту в плечо и признающийся, что так хорошо ему давно не было.

Ильховская ошалела от увиденного и услышанного. Она сидела в странном оцепенении, зажав в руке пульт.

— Лора! Э!.. — тронул ее за плечо Ольгерд. — В чем дело? Ты же хотела узнать, что будет, когда за тобой захлопнется дверь.

Она, казалось, не слышала его.

— Лора, выпей, — насильно отбирая у нее пульт и всовывая в руку стакан с виски, старался привести ее в чувство Ольгерд.

Она выпила, откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Ольгерд не стал ее трогать.

Четверть часа спустя Лора попросила еще виски и сказала:

— Хотела заглянуть и не жалею! Твари! Мерзавцы! Сволочи!.. — она потрясала руками, заходясь от злобы. — Убить гадов! Всех перестрелять! Нет, ты представляешь?!.. Я пропала, утонула, а они за мои деньги веселятся…

Она рванулась с места. Ольгерд бросился за ней. Нагнал на веранде.

— Ты куда?

— К ним! Только прихвачу видеокамеру, чтобы они не смогли вновь надеть овечьи шкуры.

— Ты хочешь прекратить игру? — спросил Ольгерд.

— Да! Принеси камеру!

Жилёнис пошел в гостиную, досадуя на свою недальновидность.

«Не надо было связываться с трупом. Я же почти на сто процентов был уверен в подобной реакции этих «друзей».

Когда он вернулся, Лора сидела в кресле и покачивала ногой.

— Что-то эмоции меня захлестнули, — с усмешкой сказала она. — Следует успокоиться. К тому же у нас заготовлен труп и мне ужасно хочется взглянуть на их вытянутые физиономии, когда они, уже пребывая в экстазе от ожидаемого их наследства, увидят меня.