Anglicus” (Лондон, 1907). Есть несколько изданий Винсента из Бове, наиболее доступное опубликовано в Дуэ в 1624 году; включенное в него «Зерцало нравственности» не принадлежит ему. Об Альберте Великом см. указанную книгу L. Thorndike, глава 59. Помимо полного собрания его сочинений (последнее – A. Borgnet, Париж, 1890–1899), существуют критические аннотированные издания: “De animalibus” H. Stadler (Мюнстер, 1916–1920); а также “De vegetabilibus” E. Meyer и C. Jessen (Берлин, 1867).

О математике см.: M. Cantor “Vorlesungen über die Geschichte der Mathematik”, том I (третье издание, Лейпциг, 1907), том II, 1 (второе издание, 1899), со множеством корректировок G. Eneström в “Bibliotheca Mathematica”; и D. E. Smith “History of Mathematics” (Бостон, 1923–1924). Наиболее удачное издание новой математики можно найти у L. C. Karpinski и в английском издании латинского перевода Роберта Честерского «Алгебры» аль-Хорезми (Нью-Йорк, 1915). См. также: D. E. Smith и L. C. Karpinski “The Hindo-Arabic Numerals” (Бостон, 1911). Изложение астрономии и физики XII века у Р. Duhem может быть дополнено книгой С. Н. Haskins “Medieval Science”, главы 2–4 и 6; и монографией C. A. Nallino об аль-Баттани в “Pubblicazioni del R. Osservatorio di Brera in Milano”, том XL (1904). Торндайк много пишет об астрологии этого периода; см. также работу C. A. Nallino в “Encyclopaedia of Religion and Ethics”, том XII, с. 88–101; и книгу T. O. Wedel “The Medieval Attitude toward Astrology” (Нью-Хейвен, 1920).

Общие сведения о средневековой географии изложены в книге С. R. Beazley “The Dawn of Modern Geography”, тома I, II (Лондон, 1897–1901); превосходная работа с библиографией о рассматриваемом периоде – J. K. Wright “Geographical Lore of the Time of the Crusades” (Нью-Йорк, 1925).

Общей работы по средневековой алхимии не существует. M. Berthelot “La chimie au moyen âge” (Париж, 1893) нуждается в дополнениях и уточнениях более специальными исследованиями; труды E.O. von Lippmann весьма поверхностно характеризуют Средневековье. Греческие тексты приводятся в “Cataloque des manuscrits alchemistes grecs”, под редакцией J. Bidez (Брюссель, с 1924); латинские тексты каталогизировала D. Singe; см. также G. Carbonelli “Sulle fonti storiche della chimica e dell’alchimia in Italia” (Рим, 1925). Лучше недавние исследования: статьи E. Wiedemann, E. J. Holmyard (“Isis”, том VI, с. 293–305, 479–497; том VIII, с. 403–426); E. Dramstaedter “Die Alchemie des Geber” (Берлин, 1922); см. также: “Archiv für Geschichte der Medizin”, том XVII, с. 181–197 (1925); и J. Ruska “Arabische Alchemisten” (Гейдельберг, с 1924). Я рассмотрю «Алхимию», приписываемую Михаилу Скоту, в будущем номере журнала “Isis”.

По медицине, кроме общих работ M. Neuburger, J. L. Pagel, K. Sudhoff и F. H. Garrison, см.: E. G. Browne “Arabian Medicine” (Кембридж, 1921). Два тома D. Campbell “Arabian Medicine and its Influence on the Middle Ages” (Лондон, 1926) не очень удачны. Древнеанглийские “Leechdoms” изданы и переведены О. Cockayne в “Rolls Series” (Лондон, 1864–1866). Салернские врачи недавно стали предметом множества исследований Карла Судхоффа и его учеников, см.: F. Hartmann “Die Literatur von Früh– und Hochsalerno” (Лейпциг, 1919). Наиболее известным результатом деятельности этой школы стала публикация поэмы “Regimen sanitatis Salernitanum”, доступной в любопытном английском переводе “The School of Salernum”, под редакцией F. R. Packard (Лондон, 1922); Судхофф доказал, что дата образования Салернской школы достаточно поздняя (“Archiv für Geschichte der Medizin”, passim). О Жиле де Корбее см. работу C. Vieillard (Париж, 1909), а также статью S. d’Irsay в “Annals of Medical History”, том VII, с. 362–378 (1925). О ранней истории Салерно см. в работе C. и D. Singer в “History”, том X, с. 242–246 (1925); а также G. W. Corner “Anatomical Texts of the Earlier Middle Ages” (Вашингтон, 1927).

Стандартная работа по истории ботаники на материале более раннего периода – E.H.F. Meyer (Кенигсберг, 1854–1857); не было издано ничего стоящего по зоологии. По сельскому хозяйству см. работу «Земледелие» Уолтера из Хенли, опубликованную Королевским историческим обществом (Лондон, 1890).

Об Аделарде Батском см. работу С. Н. Haskins “Studies in Medieval Science”, глава 2; о Фридрихе II – главы 12–14.

Глава XI. Возрождение философии

(пер. Ивана Мажаева)

В Средние века, как и в Древней Греции, философия и наука были тесно связаны между собой, если не сказать неразделимы. В большинстве средневековых классификаций знаний наука описывалась как одна из ветвей философии. В то время она была в значительной степени абстрактной и дедуктивной, так что методы обеих были схожи. Схожими были и их проблемы, особенно это касалось космологии, в которой эти дисциплины пересекались. Кроме того, влиял авторитет Аристотеля, который был не только «князем философов», но и признанным учителем во многих областях естественных наук, которые он объединил в почти универсальной энциклопедии своих сочинений. В Средние века считалось, что Вселенная замкнута и симметрична, а не открыта и хаотична, как это кажется многим нашим современникам, и философия была высшим интегратором целого, совокупностью и системой всех наук. Но такая степень согласованности и единства была достигнута только в XIII веке при Фоме Аквинском. Раннее Средневековье, владея лишь фрагментами античной философии, хваталось за тот или иной ее аспект непоследовательно и допуская множество противоречий. XII век ознаменовал собой поворотный момент. В последующие годы произошло полное возрождение философии и науки Аристотеля, а также становление главного платонического возрождения Средневековья; торжества логики над литературой; развития схоластического метода Абеляром, Грацианом и Петром Ломбардским – все это обеспечило необходимое основание и нечто вроде надстройки для великого синтеза XIII века. В самом деле, говорит де Вульф, были разработаны «целые группы доктрин, относящихся к Богу, множественности сущих, действиям души, группы, готовые к включению в более сложные философские системы»[199].

Из двух главных философов Древнего мира симпатии Средневековья были скорее на стороне Аристотеля, чем Платона. Эпоха, стремившаяся во что бы то ни стало примирить своих авторитетов, нашла бы утешение в тех современных писателях, которые минимизируют различия между ними и напоминают нам, что Аристотель временами бывает вполне платоническим. Тем не менее они не одно и то же, и предпочтение Средневековья сознательно отдавалось Аристотелю. Гиббон утверждал, что арабы приняли философию Стагирита[200], потому что она была «одинаково понятна или одинаково неясна для читателей всех эпох», в то время как «Платон писал для афинян, и его аллегорический гений слишком тесно связан с языком и религией Греции»[201]; но это еще не вся история. Вероятно, сказать, что средневековый ум имел естественную тягу к Аристотелю, поскольку этот ум был рано сформирован аристотелевской логикой Боэция, было бы уходом от ответа на вопрос, но верно то, что более поздние века с жадностью обратились к диалектике Аристотеля и встроили себя в рамки его мысли. Дискурсивный метод Платона, позволявший его уму свободно играть предметом в форме диалога, так и не смог полностью прижиться в Средние века. В единственном широко известном тогда произведении Платона,