Охранник у двери, перекрывающей вход в северное крыло, нахмурился.

— У вас нет допуска, — бросил он.

— Да мы с доктором Полено! — Митя сделал глаза, как у испуганного кролика, и тыкнул пальцем в Амата. — Вот он! Ну, почти. Стажёр!

Амат, к его чести, не растерялся. Он склонил голову, изобразив скорбное выражение лица, и глухо басовито пробормотал:

— Тяжёлый случай… Пятёрка… Воспаление…

— И что, все трое нужны для осмотра? — охранник скрестил руки.

— Коллегиальность! — выпалил Митя. — Очень заразно!

Охранник заколебался. В этот момент позади него раздался душераздирающий вопль.

— БЫСТРО ОТКРЫВАЙТЕ! — рявкнул я, внезапно входя в роль. — ИЛИ ВЫ ХОТИТЕ, ЧТОБЫ НАЧАЛАСЬ ЭПИДЕМИЯ⁈

Охранник дёрнулся и наконец отступил.

— Ладно, проходите…

Мы ворвались внутрь, едва сдерживая смех.

— Воспаление совести, — фыркнул Амат. — Это новый диагноз?

— Зато сработало! — торжествующе поднял подбородок Митя.

Коридор был пуст и неестественно тих. Стены выкрашены в бледно-зелёный цвет, напоминающий плесень на старом хлебе, а под ногами скрипел паркет.

Мы подошли к двери в конце коридора — массивной, дубовой, с медной табличкой «Изолятор № 1».

Я приоткрыл дверь.

Большая палата на сорок коек была заполнена до отказа. Между рядами металлических кроватей, застеленных белыми простынями, метались санитары и преподаватели. В воздухе витал резкий запах лекарств.

Ректор ходил между койками, как загнанный зверь. Его безупречный сюртук был расстегнут, а карманными часами он то и дело щёлкал, будто пытаясь заставить время течь быстрее. Ледяной взгляд, пронизывающий до мурашек, сейчас был расфокусированным, почти потерянным.

В углу палаты стоял граф Дубин. Его длинные пальцы светились зелёным, он поочерёдно прикладывал их ко лбам студентов, но выражение лица говорило само за себя: «Это бесполезно».

Рядом с ним топтался секретарь академии — коренастый мужчина с непроницаемым лицом. Он что-то быстро записывал в блокнот, время от времени бросая взгляд на ректора, словно ожидал приказа.

Сорок студентов лежали на койках. Одни стонали, другие бредили, третьи лежали без движения, их лица были покрыты красными пятнами и волдырями. У некоторых из уголков рта стекала розовая пена.

— Анатолий Степанович! — окликнул я ректора, но он пронёсся мимо, даже не повернув головы.

Секретарь заметил нас первым. Он сразу прищурился, когда поднял голову от блокнота.

— Что вы здесь делаете? — бросил он, подходя ближе.

— Ищем ректора, — спокойно ответил я.

— Он занят.

— Вижу, — я оглядел палату. — Но мы можем помочь.

Секретарь хотел что-то сказать, но в этот момент один из студентов вскочил с койки. Казалось, красные волдыри на его лице вот-вот лопнут, а глаза дико блестели.

— Держите его! — крикнул Дубин.

Двое санитаров бросились к парню, но он вырвался, дико озираясь. Руки пациента дрожали, а из горла вырывались хриплые звуки, больше похожие на рычание, чем на человеческую речь.

— Песчаная лихорадка, — прошептал я.

Амат наклонился ко мне.

— Ты же потомственный алхимик. Ваш род веками разрабатывает всякие эликсиры.

Я кивнул.

— У тебя есть решение? — спросил напрямик Жимин.

Бросил взгляд на секретаря, который слишком внимательно наблюдал за нами, затем на ректора.

— Анатолий Степанович! — проорал я ему.

Киров резко обернулся. Его взгляд был диким, как у зверя.

— Пестов⁈ — прошипел он. — Вы что здесь делаете⁈

— У меня есть решение.

— Решение⁈ — он внезапно засмеялся, но в этом смехе не было ничего весёлого. — Магия не работает, целители бессильны, а вы говорите о решениях⁈

— Именно поэтому нужна алхимия.

Граф Дубин, услышав мои слова, оторвался от пациента. Его длинные пальцы всё ещё светились зелёным, но очень слабо.

— Какая алхимия? — он смерил меня взглядом. — Это песчаная лихорадка. Она блокирует всё!

— Но не химические соединения.

— И вы собираетесь экспериментировать на студентах? — фыркнул секретарь академии, стоявший рядом.

Я не стал ему отвечать. Повернулся к графу.

— Нужны эликсиры именно с моей мануфактуры. Они же у вас есть?

— Почему только вашего производства? — нахмурился Дубин.

— Потому что я знаю их состав до последней капли. Чужие могут не сработать.

Вениамин Олегович кивнул и исчез. Через десять минут он вернулся с санитаром, который вёз тележку, полностью заполненную знакомыми мне баночками разных цветов.

Я подошёл к столу у окна, расчистил место и начал работать.

Исцеляющий эликсир — густой, изумрудного цвета. Я аккуратно отлил в мерную колбу ровно тридцать миллилитров.

Энергетический — ярко-оранжевый, с резким ароматом цитрусовых. Добавил пятнадцать миллилитров, осторожно перемешивая стеклянной палочкой.

Ускорение — прозрачный, с голубоватым отливом. Его нужно меньше, всего пять миллилитров.

Универсальное противоядие — тёмно-фиолетовое, с металлическим блеском. Бесполезно само по себе, но в сочетании с остальными давало эффект.

Я смешал их в одной колбе, слегка встряхнул, жидкость заиграла переливами, словно самоцвет.

Дубин наблюдал за мной с нескрываемым интересом.

— Почему именно такая пропорция? — спросил он.

— Если бы я был на производстве, то сделал бы специализированное противоядие. Но здесь только коктейль. Нужные компоненты есть в этих эликсирах, просто в меньших дозах.

— Объясните детальнее, — нахмурился лекарь.

Я улыбнулся.

— Семейные секреты, Вениамин Олегович.

Он хмыкнул, но не настаивал.

— И это сработает?

— Должно.

Я выбрал самого тяжело больного парня с третьего курса. Его лицо было почти не видно под волдырями. Приподнял голову и влил несколько капель.

Тишина.

Все замерли. Даже ректор перестал щёлкать часами.

— Парень больше не чешется, — тихо сказала медсестра.

Через две минуты волдыри начали сдуваться.

Через пять кожа под ними стала чистой, лишь слегка розовой.

— Чёрт возьми. — пробормотал ректор, наблюдающий за мной с удивлением.

Киров подошёл ближе, его взгляд наконец прояснился.

— Сколько таких доз можно сделать?

— А сколько заражённых? — поинтересовался я.

Ректор тут же перевёл взгляд на графа Дубина.

— Почти четверть третьего корпуса общежития, — медик задумался. — На койках в палатах размещены сто четыре курсанта, ещё около восьмидесяти ждут.

Я окинул взглядом тележку с эликсирами.

— На всех должно хватить. Думаю, даже будет небольшой запас на всякий случай.

Секретарь напрягся. Его пальцы сжали блокнот так, что тот изогнулся.

— Это довольно нестандартное лечение, — улыбнувшись, сказал граф Дубин.

— Зато работает, — бросил я.

Приступил к делу, и уже через двадцать минут противоядие было готово. Вениамин Олегович тут же дал распоряжения, и полученный эликсир разъехался по всему медицинскому отделению.

Амат же всё это время стоял у входа в палату и сверлил взглядом секретаря, будто пытался прочитать его мысли.

— Анатолий Степанович, — я подошёл, стараясь звучать почтительно, но твёрдо. — Теперь, когда ситуация под контролем, можно пересмотреть ограничения?

Он повернул ко мне голову.

— Какие ограничения?

— Нас с Аматом не выпустили за территорию академии. Мне действительно нужно попасть домой и заехать на производство вот этих эликсиров, — я показал рукой в сторону почти пустой тележки со склянками.

Ректор медленно