роль студента Военно-морской академии, и было забавно наблюдать, как мой неудавшийся убийца, раньше интересовавшийся только кулаками, теперь корпел над учебниками по магии. Его грубоватые пальцы, привыкшие к тяжёлым тренажёрным снарядам, теперь неуверенно выводили руны, а нахмуренный лоб покрывался испариной от напряжения.

Да, я понимал, что внутри тела соседа был трёхсотлетний маг из другого мира, но руки, не державшие до этого так долго перо, быстро уставали. Влансендур осознавал, что ему нужно учиться и навёрстывать знания. Ведь, как оказалось, магия в его прошлом мире была совсем другой. Из обрывочных рассказов я узнал, что там не существовало строгого деления между школами. Там маг был чем-то вроде миниатюрного божества. Если хватало сил и знаний, он мог совершить практически что угодно: поджечь море, остановить время, воскресить мёртвых.

Здесь же всё было иначе. Магия подчинялась законам, пусть и не до конца изученным. Она требовала не только воли, но и понимания, терпения, дисциплины.

Даже магия земли, которую я начал познавать, была не просто командой почве. Магия требовала чувствовать её, понимать её структуру, как понимаешь дыхание собственного тела.

А Амату приходилось вдвойне тяжело. Ему нужно было не только свыкнуться с новой реальностью, но и навёрстывать знания, которых откровенно не хватало. Ведь прошлый хозяин его тела, мягко говоря, не блистал интеллектом.

— Опять зарылся в книги? — я прикрыл дверь, заслонив собой полосу света из коридора.

Амат оторвался от фолианта, и я вновь отметил, как непривычно смотрится его новый глаз: слишком яркий, слишком зелёный, будто выточенный из малахита. Он щурился им сильнее, чем здоровым, словно свет магической лампы резал не до конца зажившие нервы.

— Ты же сам сказал, что без этого никуда, — он прикрыл веко, сделал паузу, давая глазу привыкнуть. — Особенно если я не хочу, чтобы меня вышвырнули отсюда к чертям.

— Ну что ж, рад, что ты взялся за дело всерьёз.

Он хмыкнул, но во взгляде мелькнуло что-то вроде интереса.

— Ты же говорил, что там, в прошлом мире, наука была вместо магии? — неожиданно спросил он.

— Была. И она никуда не делась, — я потянулся к полке, где стояли мои заметки. — Просто теперь я смотрю на неё под другим углом.

Эти слова оказались пророческими.

Новый семестр принёс не только углублённое изучение магии, но и перекроил всё расписание. Если раньше специальные и силовые дисциплины, такие как геодезия и гидрография, баллистика, магическая навигации, борьба, фехтование занимали львиную долю учебного времени, то теперь их разбавили практикумы по магии. По средам и четвергам аудитории наполнялись гулом заклинаний, треском магических разрядов и возгласами преподавателей, пытающихся перекричать этот хаос.

Особенно выделялся новый предмет «магическое противостояние тварям», который вёл Семён Петрович. Тот самый профессор, что месяц назад вместе со старшекурсниками спас нас с Аматом во время практики.

Когда профессор начал первую лекцию и демонстративно закрыл дверь перед носом опаздывающих, я закатил глаза, ожидая увидеть очередного зануду вроде нашего преподавателя по геодезии, который каждую пару начинал с мрачного захлопывания двери и очередного высказывания вроде: «Пунктуальность — добродетель офицера!»

Но нет, этот оказался с юморком.

Аудитория была просторной, рассчитана на несколько групп. Высокие потолки, широкие окна и длинные ряды парт, уже заполненные студентами. Когда я зашёл, профессор стоял у доски, перебирая бумаги. Дверь за мной оставалась открытой, но ненадолго.

— Опаздываете, господа?

Голос Семёна Петровича прозвучал спокойно, но с лёгкой насмешкой. Он пропустил внутрь двух запыхавшихся парней из другой группы, шедших за мной.

— Успели! — выдохнул первый, едва переступая порог.

— Я же говорил, надо было срезать через спортивное поле! — огрызнулся второй, плюхаясь за ближайшую парту.

Профессор усмехнулся и захлопнул дверь.

Тук-тук! — раздался глухой стук.

Потом ручка дёрнулась вверх-вниз несколько раз, скрипнула и с треском вывалилась на пол аудитории.

Аудитория замерла.

Раздался удар, и с противным скрежетом дверь подалась вперёд, рухнув на пол с оглушительным грохотом.

На пороге стоял Амат. В руке он сжимал дверную ручку.

Тишина.

Даже Семён Петрович поднял брови, медленно переводя взгляд с двери, лежащей на полу, на виновника этого инцидента.

— И что это? — спокойно спросил он, словно такое у него случалось часто.

Амат посмотрел на ручку, потом на дверь, потом на профессора.

— Не открывалась.

В аудитории кто-то фыркнул. Потом ещё один. Через секунду половина курса уже давилась от смеха.

Профессор вздохнул и задумчиво почесал подбородок.

— Семён Петрович, разрешите. Я был у нового ректора, — Амат сразу перешёл в наступление.

— И что же такого сказал Анатолий Степанович, что вы решили двери ломать?

— Он настоятельно рекомендовал мне больше не отлынивать от занятий и взяться за ум.

Аудитория захихикала.

— Похвально, — профессор подошёл к двери, осматривая повреждения. — Но это не повод крушить имущество академии.

— Извините, немного силу не рассчитал.

Смех стал громче.

— Точно-точно, — подхватил Семён Петрович, размахивая в воздухе указательным пальцем, — Амат Жимин, тот самый, что на практикуме отмахивался от муравьидов бревном, пока его коллега их убивал.

— Так точно, — мой сосед нелепо пожал плечами. — Понял, что знаний в голове маловато, вот и пришёл. Можно занять своё место?

Смех опять волной прокатился по аудитории.

Профессор не сдержался и улыбнулся, а потом махнул рукой.

— Проходите, Жимин. И вы тоже, господа, — кивнул он опоздавшим, которых в коридоре перед аудиторией к этому моменту собралось уже восемь человек.

— Спасибо, Амат, — буркнул один из парней, проходя мимо.

— Будете должны, — любезно парировал Жимин.

Когда Амат тяжело опустился на соседнее место, я не удержался от комментария:

— Тонко ты, особенно про «понял, что знаний маловато».

Сосед только хмыкнул в ответ.

Эта лекция оказалась на удивление интересной. Мы проходили классификацию магических существ по типу угрозы и способам нейтрализации. Особое внимание уделялось уязвимым точкам, встречающимся у монстров.

Благодаря знаниям Кирилла, полученным факультативно, я знал многое. А вот Влансендур, похоже, нет, и ни капельки не стеснялся этого. Он постоянно задавал вопросы, даже самые базовые.

К концу пары Семён Петрович уже автоматически смотрел на него после каждого тезиса, ожидая очередного:

— А если тварь отрастит вторую голову?

— А почему фаерболы в этом случае не работают?

— А если их скормить другим тварям?

Аудитория хихикала, но профессор терпеливо разжёвывал.

— Не думал, что ты правда возьмёшься за ум, — сказал Семён Петрович Амату, когда мы группой выходили после лекции.

— Всё благодаря вам. Задумался над теми словами, что сказали тогда в лесу.

— Какими словами? Я тебе что-то говорил? — удивился профессор.

— Вы сказали, что со мной всё ясно. Вот я и решил исправиться. Конечно, новый ректор тоже надавил, но хочется верить, что это был мой выбор.