Когда он моргнул, по грязной щеке его скатилась слеза.

Нет, дроу не дрогнули и не побежали. Ещё нет. Они закричали, яростно и тоскливо, и бросились на убийцу своего короля, а эльфийский принц даже не думал сопротивляться, убегать, снова поднимать меч — просто стоял. В абсолютном равнодушии к тому, что будет с ним дальше. Но светлые — только что одержавшие победу в войне, пусть они ещё и не знали об этом — кинулись вперёд, защищая героя, чьей рукой был повержен Тэйрант Кровавый.

Эсфориэля оттеснили назад, и он скрылся из виду. Должно быть, кто-то увёл его с поля боя. Сам принц явно жаждал покинуть его лишь под руку с собственной смертью.

Потом даже я ощутила порыв ледяного ветра, пощёчиной хлестнувший по лицу, и волна сизого тумана заставила всех вокруг — и светлых, и тёмных — рухнуть наземь срезанными колосьями.

Когда туман рассеялся, Ильхт уже подошёл к телу Тэйранта. Переступая через своих и чужих. Ему было плевать, кого он обезвредил, чтобы дойти сюда.

Он не кричал, не пытался исправить что-то, не пытался проверить, жив Повелитель или нет. Должно быть, и так знал, что нет. Просто упал на колени, вглядываясь в мёртвое лицо своего друга. Потом согнулся пополам, и мне показалось, что он плачет.

Но он лишь склонился, чтобы взять лицо Тэйранта в свои ладони — и коснуться губами его лба.

Когда Ильхт, выпрямившись, закрыл золотые глаза Повелителя дроу, в его собственных открылась такая бездна боли, что горло сжала горькая судорога.

— Да, Тэй мёртв. — Предок Лода поднял остекленевший взгляд, явно обращаясь к кому-то очень далёкому. — Отступайте. Уводите всех, кого сможете.

Дроу всё-таки бежали, я видела это. В той стороне, откуда наступал Тэйрант. А с другой уже подступали эльфы, приближаясь к Ильхту.

Да только тому тоже было абсолютно всё равно, что будет с ним дальше.

— А я остаюсь. Да. Моё место рядом с Тэем. Всегда. — И колдун прикрыл глаза. — Защитите мою семью. Это приказ.

Я нырнула во тьму, когда лезвие эльфийского клинка уже неслось к его шее. Акке молчал, и какое-то время мы просто висели во мраке.

Потом я всё же заговорила, преодолевая ощущение кома в горле.

— И что… он не захотел жить дальше… ради их дела? Ради семьи?

— Ты же слышала, что он сказал. Он любил жену, но Повелитель был ему ближе. А дочь он и вовсе не видел, она родилась уже после того, как Ильхт ушёл на войну.

— Как можно ставить друга выше возлюбленной?

— О, Ильхт испытывал к супруге глубокое уважение, искреннюю нежность и пламенную страсть — и не более. Они были любовниками и партнёрами, но не друзьями. Тэйрант же стал для него всем. Светом во тьме, глотком воздуха, тем, кто придаёт жизни смысл и цель. Что-то вроде зависимости, но от живого существа.

— В зависимость впадают лишь слабые.

— Никто и не говорит, что Ильхт был сильным.

— Но ты говорил, что Лод похож на него.

— В чём-то. Далеко не во всём, — Акке пожал плечами. — До встречи с Тэйрантом Ильхт не вполне осознавал, кто он и чего хочет. Не ощущал себя личностью в полной мере, не находил достойного применения своему уму и Дару. Тэйрант же был прирождённым лидером… и он повёл Ильхта за собой. Подарил ему жизненный путь, где тот был нужным и незаменимым. Направил его таланты в то русло, где они раскрылись лучше всего. Позволил принять и полюбить себя.

Я поёжилась, когда поняла, что кого-то мне это напоминает. Не полностью, но всё же.

И не Лода.

— Лод совсем не такой, — сказала я, отгоняя печальные мысли.

— Конечно. Будь это не так, мы бы с тобой сейчас не разговаривали. Тебя не стало бы в тот же день, как ты попала в Риджию.

— Тогда почему Лод боится стать таким же?

— Внутри него спит тот же дракон. Но Ильхт был слаб и долго прятался от него — а когда всё же решился с ним познакомиться, позволил ему поглотить себя целиком. Лод же надел на дракона поводок и выпускает лишь тогда, когда нужно ему.

Тень, знай своё место…

— Это всё, что ты хотел мне показать? — помолчав, спросила я.

— Почти. День на исходе, и вскоре тебе придётся проснуться. Осталось последнее.

Тьма рассеялась, и я оказалась в том же саду, с которого всё началось.

Он не изменился. Изменилось лишь то, что в нём происходило.

В воздухе звенели крики. Они неслись из окон дворца, перелетали через крышу и разбивались эхом галереи на отзвуки-осколки. Мимо меня, втаптывая в землю травяную зелень, с оружием наголо шли светлые. Лепреконы были без шлемов, позволив наконец разглядеть их лица: уменьшенные копии эльфийских, только глаза — яркий малахит, да волосы — огонь рыжих листьев.

На земле лежали четыре тела. Три девушки, один мужчина. Все четверо — дроу.

И одной была принцесса Мириана.

Королевского венца не было ни на ней, ни рядом. То ли потерялся где-то, то ли содрали с мёртвого тела. Тёмные волосы расплескались по траве, неподвижный взгляд устремлён в небо. На груди, вокруг древков арбалетных болтов, расплылись багровые пятна.

Светлые не обращали на тела ни малейшего внимания. Ни люди, ни лепреконы, ни эльфы с ясными холодными глазами. Они шли неторопливо и деловито, и мёртвая принцесса дроу для них явно не была чем-то из ряда вон выходящим.

— Но… Криста говорила, что светлые не преследовали дроу, когда те отступали…

Естественно, светлые меня не услышали.

Но я и не к ним обращалась.

— После Хьярты — нет. Эта битва была для дроу последней. — Иллюранди стоял рядом, спокойный, как всегда. — Большая часть дроу бежала под горы заранее. Семьи Тэйранта и Ильхта — тоже. Но остатки армии Тэйранта пытались защитить столицу… и бежали лишь тогда, когда стало ясно, что эта война проиграна.

Как же я была глупа. Даже лишившись Повелителя, дроу не отдали бы своё королевство без боя.

— Тогда что здесь делала принцесса?

— Она осталась, чтобы поддержать боевой дух армии. И не верила, что Хьярта падёт. По крайней мере, так она говорила. Жена и сын Тэйранта благополучно отправились под горы, и Мириане не препятствовали.

— Так она говорила? А на самом деле?

— А на самом деле она не верила, что светлые, захватив город, поведут себя так. И надеялась на долгожданную встречу с одним из них. Но, видишь ли, она немного идеализировала светлые народы… тоже. Потому что из тех, кто остался в Хьярте, не выжил никто.

Двор опустел. И, оставшись наедине с мёртвыми, я зажала руками уши — чтобы не слышать воплей тех, кто ещё умирал.

Конечно, никто не выжил. Никому не позволили выжить. Потому что у каждого внутри есть свой дракон. И не важно, кто ты и на чьей стороне, но от запаха крови он пробудится.