зеленью передвижной парк («паркмобиль»), а затем получить законное разрешение на долговременную установку мусорного контейнера на обочине. Парклет, начавшийся как эксперимент, превратился в опытный экземпляр, а затем породил целую типологию.

Распространению идеи городского парклета способствовало несколько факторов. По некоторым оценкам, количество парковочных мест в США достигает двух миллиардов. Поскольку их намного больше, чем машин, некоторые люди утверждают, что в районах с высокой плотностью недостаточно используемые парковочные места, субсидируемые городом, могут успешно расширить социальное пространство тротуаров и создать больше места для какой-либо деятельности. С точки зрения городской экономики эти мини-парки могут быть благом и для соседних магазинов – в самом деле, некоторые города уступают пространство тем предприятиям, которые готовы вложить силы и деньги в создание парклетов.

Хотя это может казаться отличной синергической стратегией, выгодной всем, все же есть причины с осторожностью относиться к таким проектам – слишком уж «инстаграмным». Улучшение экономических перспектив некоторых местных предприятий может привести к повышению арендной платы в таких районах, как Мишн в Сан-Франциско, где популярны парклеты. Поэтому в то время как некоторые считают парклеты благом, другие рассматривают их как факторы джентрификации. Кроме того, как отмечает Гордон Дуглас в книге «Город самообслуживания», даже там, где парклеты формально являются публичными пространствами, они «могут вовсе не казаться гостеприимными и доступными для тех, кто не хочет или не может что-то купить». Парклет рядом с кофейней, который соответствует ей по стилю, может казаться скорее частным, чем общественным объектом, построенным элитой, употребляющей латте, для собственных нужд, а вовсе не местом, открытым для всех.

Успех и официальное признание парклетов и аналогичных проектов поднимает вопросы о том, для кого они предназначены, а также напоминают о том, что представителей некоторых демографических групп за попытки партизанских вмешательств арестуют с меньшей вероятностью. По словам Дугласа, «официальное признание культурных ценностей, стоящих за многими видами городского дизайна в стиле «сделай сам», иногда происходит «за счет существующих сообществ», у которых может быть меньше прав голоса в этом вопросе. В случае с районом Мишн «облагораживателей» может больше волновать появление новых парклетов и возможность на этом заработать, а не потребности местных жителей.

Основная мысль Дугласа заключается в том, что и официальным лицам, и самодеятельным урбанистам необходимо учитывать особенности района, который они переделывают по своему вкусу. Не стоит считать, что какое-либо популярное «улучшение» в любом случае будет удачным – будь то творческое устройство парклетов, велосипедных дорожек или фермерских рынков. Так или иначе у любых проектов по трансформации города есть культурные последствия и ассоциации. Дуглас предлагает сохранять «критический взгляд на социальные атрибуты создаваемых нами пространств, на тех, кто получает от них выгоду, и тех, кто ее лишен». Помимо прочего это предполагает настоящее вовлечение заинтересованных сообществ в процесс проектирования.

Привить деревья

Народное садоводство

Одна бунтарская сельскохозяйственная группа в Сан-Франциско сделала простое садоводство актом творческого гражданского неповиновения – превращая декоративные деревья в плодоносные. Процесс происходит примерно так: на существующем дереве делается небольшой надрез, который позволяет трудолюбивым садоводам вставить живые ветви от других, плодоносящих деревьев. Эти ветви становятся частью дерева и в конце концов приносят съедобные плоды. Такой подход является одной из форм «партизанского садоводства» – этот термин уходит корнями в городскую «зеленую» деятельность, восходящую к Большому яблоку.

В начале 1970-х годов энтузиасты из Нижнего Манхэттена начали превращать пустыри в общественные сады, начав с мелких изменений, а затем перейдя к крупным проектам. В Нижнем Ист-Сайде жила художница Лиз Кристи, которая стала соосновательницей группы под названием «Зеленые партизаны» (Green Guerrillas). Они начали бросать на огороженные пустыри «бомбы с семенами», состоявшие из удобрения, семян и воды. Затем они расширили свою деятельность и заняли целый свободный участок на углу улиц Бауэри и Хаустон, расчистили его и посадили там цветы, овощи, фруктовые и декоративные деревья. Затем группа обратилась с ходатайством в Департамент по сохранению и развитию жилищного фонда, требуя признать сельскохозяйственную общину Бауэри – Хаустон официально. С тех пор это место получило новое название в честь Лиз Кристи, а группа добровольцев сообщества продолжает его поддерживать.

Идея превратить неиспользуемое пространство в общинные участки стала весьма популярной и распространилась по всему миру. Партизанским садоводством стали называть целое множество неформальных озеленительных проектов, включая инициативы по засеванию семенами пустырей, разделительных полос на дорогах и других бесплодных мест. Состав семян может сильно варьироваться: иногда в него включают местные виды, выбранные из соображений экологии, иногда – наборы семян растений, которые будут цвести по очереди. Другие активисты и художники начали выращивать зелень на вертикальных поверхностях – процесс сродни росписи стен. Смешивая компоненты – например, пахту, садовый гель и измельченный мох, – мастера получают своеобразную органическую «краску», которую наносят на поверхности старых бетонных стен. В результате получаются живые произведения искусства, которые медленно превращаются в своеобразные манифесты – смелые и привлекающие внимание.

Многие из таких попыток были направлены скорее на привлечение внимания, чем на длительное воздействие на экологию города, но не все проекты партизанского садоводства – столь показные. Многие успешные проекты сохранились потому, что они были тщательно спланированы и выполнены с учетом местных условий. Партизанский садовник из Калифорнии Скотт Баннелл в течение долгих лет сажал засухоустойчивые виды – алоэ, агавы и другие разновидности экзотических суккулентов – вдоль разделительных полос и автострад. Большинство усилий его группы SoCal Guerilla Gardening Club удостаивались похвалы. Они даже обращались к властям за разрешением использовать муниципальную воду, чтобы поддерживать эти местные растения в надлежащем состоянии.

В случае с Сан-Франциско можно было бы ожидать положительной реакции руководства города на прививание плодоносных деревьев, но партизаны-садоводы намеренно держатся в тени, чтобы избежать проверок со стороны властей. Они не рисуют карт, где можно найти деревья, с которыми они работали. Результаты их вмешательств видны только тогда, когда они в буквальном смысле приносят плоды. Такая скрытность объясняется обоснованными опасениями, что город может запретить их деятельность. На первый взгляд превращение декоративного дерева в плодовое кажется полезным делом, но такие изменения идут вразрез с целями городских властей.

Хотя в Сан-Франциско растут тысячи яблонь, слив, груш и других плодовых деревьев (а всего здесь 100 тысяч общественных деревьев), они намеренно стерилизованы – чтобы не привлекать животных, которые будут пакостить. Если деревья начнут плодоносить, это создаст дополнительную нагрузку на городские службы, которым придется собирать упавшие и гниющие фрукты. Со своей стороны, садоводы утверждают, что они помогают решить проблему нехватки продовольствия и привлечь внимание к доступности свежих плодов в городе. Подобные противоречия регулярно встречаются при пересечении нисходящих планов и восходящих инициатив, когда сталкиваются