О печальном много говорили. На подходе к Куяшу обстреляли их караван шатуны-охотники. Недолгая была перестрелка, но все-таки не повезло. Дернули из подствольника по одному из фургонов, и теперь дядько Саша в бреду лежит. Почитай, полтуловища — сплошной синяк; кровью мочится… эх, Райка-джан — до чего же невезучая баба!

Отогнал караван шатунов и в Куяш — увы! — с потерями прибыл. Дядько Саша просил домой его доставить, не захотел в Куяше оставаться. В бреду все говорит, что торговали в этот раз очень неплохо, да! И по Сети на счету зашевелилось, и динарами казанскими взяли, и наменяли много чего. Хорошей поживой был караван для всех „ножиков засапожных“, поганых шатунов и прочего пустынного зверья, ходящего на двух ногах.

Мол, еще и из бывших сполох-десантников по пустыне не меньше двух групп шастают, и на одну из них напоролись. Но это уже явно староста Володя врал! Московских ученых разжалобить хотел. Обычная шатун-банда.

В пустыне оно ведь как? Не тот сидит в говно-куче, у кого калаш круче, а тот, кто воюет с умом! Хорошая поговорка. Засада тем и опасна, что засада. А человека, даже самого могучего, можно и стрелой из лука подстрелить, и обычным камнем убить, если врасплох захватить. Эх, жаль дядько Сашу! Неужели помрет? Только-только познакомились получше! И оказался-то он вполне нормальным мужиком, когда стал общаться с ними, как со взрослыми.

Грузовичок остался там, где его и оставили. Не тронул никто. И слава Господу-Аллаху! Грузовичок комбинат-мастер, может, и прибрал бы к рукам… да руки у него коротки с Саввой и Зией тягаться! Те еще заранее договорились… а больше — объяснили поганому атом-старикашке, что грузовичок дополнительно прикрыт комарами и — в случае чего — Комбинату уж точно не достанется! „На арапа взяли, — сказал, улыбаясь, Зия. — Максимум, что мы смогли в этой ситуации, — прикрыть грузовик „комарами“, и в случае попытки чужого человека открыть фургон он бы грохнул. Небольшой был бы взрыв, но эффективный. Из полезного груза ничего бы целым не осталось. Древние это называли „сам не гам и другим не дам“.

Самое интересное, что песчаники несколько раз приходили, топтались вокруг грузовичка, в тени под его брюхом дневной зной пережидали. Пальцами все борта ощупали, два молодых щенка на крыше долго пыхтели, пытались тент погрызть, но открыть так и не смогли. А „комарам“ приказа не было такого, чтобы из-за песчаных собак весь груз и саму машину гробить. Умно! Очень умно сделано!“»

Перед глазами Егора снова прошел мулла-батюшка… Маринка, маленькая еще, проскакала с новеньким калашом. Косички так по спине и прыгают… экая егоза… и Мама-Галя… и оба глаза у нее! А зеленые-то какие!

И — оба!

«Опять сплю… — подумал Егор. — Подремать еще, что ли? Утро! Солнце едва встало».

* * *

УДАР!..

И не спасли «комары», не спасли ведь!..

— Нет, все-таки Савва успел сдать назад. Он как на гребень вывалил, так и засек этот проклятый дот. Времени только не было из кабины вывалиться. Вот и влепили…

— О-о… он н-н-не хот… хот-тел… — пробормотал Ромка-джи с всхлипыванием. — Н-н-нас п-п-прикрывал, а назад с-с-сдать не ус-спел…

— Смерть, значит, как мужик настоящий принял, упокой его, Господь-Аллах, на тенистых пажитях, — согласно пропыхтел Егор. — Стой, отдохнем маленько, а то мне совсем нехорошо.

«Хитрый» дот еще минут десять забрасывал их развороченный грузовик навесными минами… прямо через гребень бархана. Слава Господу-Аллаху, достал он грузовик на пределе зоны охраны — и прямо в кабину, гад, врезал, не промазал! Компьютер дота, видимо, счел нерациональным долбить наугад и теперь просто ждал, появятся ли на гребне другие враги. Он так может и год простоять, озираясь. А может, и сразу в песок ушел, только рецепторы выставил повыше. Старинный дот… без «комаров». «Комаров» у него не было, это точно… иначе бы им не уйти никогда. Дождался бы наиболее точной информации, определил, что цель одна и… хоп навесным огнем!

Ужас, ужас, ужас…

Вошел снаряд в кабину прямиком и грохнул внутри. Заднюю стенку кабины выдавило вместе со стенкой фургона… вынесло одним страшным ударом все наружу… как из трубы выдуло. Грузовичок вскинулся и рухнул набок, скатившись по бархану обратно вниз. Егор на песке очухался. Все тело болит… но цел. Рядом Ромка-джи лежит. Только тем и спаслись, что у задней стенки оба находились, тюками прикрытые. И задний борт у фургона открыт был, и полог откинут, как обычно по ночам и по утрам делали. Все прохладнее.

И в шлемах оба были. В них спать удобно, когда качает. Да и шлемы у обоих новенькие, с прохладным поддувом. А то раскроило бы обоим головы…

Тянуть на себе кусок боковой обшивки фургона, на котором лежал умирающий Зия, было тяжело. Да еще много чего там уместилось… весомого. «Бери все, что унести сможешь! — говорил дед Егору. — В пустыне живем — каждая мелочь может пригодиться». Нарыли в обломках несколько уцелевших вещей, отыскали баллончик с нанопленкой, вытащили несколько узлов из печи, прихватили бурдюк с водой и рюкзаки Зии и Саввы. Ну оружие, конечно, патроны… и прочее, и прочее, и прочее. Все вроде бы в дело, да только груз получился неподъемным. Одно дело тащить на самодельной волокуше этот груз километр-два, а другое — ковылять до самого дома.

Егор плюхнулся на песок и деактивировал ларинги. Зия бредил… и слушать его бесконечный монолог было невыносимо. Ромка-джи, правда, свои ларинги не отключал, слушал. Но это — известное дело — Ромка-джи, что с него взять! Контуженный — по сию пору под себя по-маленькому ходит, как прижмет. Бредит-то еле-еле, заикается… да еще приступы эти… а все слушает и слушает.

— Умрет Зия, — устало пробормотал Егор.

— Ум… м… мрет, — тихо согласился Ромка-джи. — П-по… по…

— Позвоночник! — не выдержал Егор. — Позвоночник переломан, да?

— Угу… — буркнул Ромка-джи.

Солнце палило неимоверно. Комбинезон едва справлялся. Егор почти сразу после обстрела перевел его в режим сбора влаги, и теперь за спиной неприятно хлюпал влагосборник. Дышать через повязку, переведя ее в режим улавливания влаги, было погано… но куда деваться? Почти вся вода и ген-кумыс давно впитались в песок пустыни… испарились невидимыми капельками… паром небесным, ангелам в радость. Палатку бы! Да, оказывается, это чудо технологии не просто так ставится. Пароль-доступ нужен, а не то и вовсе настроен компьютер на какие-то личные параметры владельца. Во всяком случае, палатка дуться не желала. Приходится теперь маяться в пекле, как грешники в аду…

Савву по клочкам Егор сам собирал, слезы утирая. Страшно было. Большой, сильный, добрый Савва…

Что нашел, сложил в кабину, закрыл раскуроченную заднюю стенку кабины пологом, который полностью уцелел, заботливо по бокам подоткнул. Кое-как дверцу на место приладил. А затем потратил остатки баллончика с нанопленкой, обильно растянув ее на месте лобового окна. И выбитую дверцу — а точнее, щели между ней и корпусом… и везде, где только можно. Будет у Саввы хорошая могила. Ни стервятники, ни песчаники не доберутся. Спи, Савва. Вкушай на небесах покой и довольство. Все тайны теперь открыты для тебя. Те, что ранее тебя тревожили.