Зия и Савва прошли к тоннелю другим путем, разворотив припасенным трофейным сапер-зарядом стену в одном из цехов. Мужики, однако, на Комбинате упрямые, да и охранники всполошились, прибыли на подмогу. И сидела вся эта орава у Зии и Саввы на пятках до самой той поры, когда ученые наткнулись на Ромку-джи, который так ошалел, что чуть ли не на шею им кинулся. С одной стороны, хорошо, что не начал стрелять, а с другой… в общем, растерялся наш Ромка-джи… И будь это полгода назад, отобрал бы у него Егор одно трофейное ухо за потерю бдительности.

Отобрал… если бы не остался Ромка-джи с Саввой прикрывать Зию, всадившего Егору верблюжью дозу антидота. Остался! И вел себя достойно, как настоящий взрослый дозорный, воин пустыни.

Ладно, пусть дома хвастается… эх, да только далеко еще до дома… далеко!

— Значит, изъял…

— Да, Савва, изъял.

— Выходит, мы нащупали-таки путь… тот самый прорыв! — вскричал Савва и вскочил. — Покажи файл с теми полями, давай, покажи!

— Сейчас, — сказал Зия и вызвал экран.

Он перебирал файлы, все так и мелькало. Потом экран покрылся рябью иконок, потом раздвоился и расстроился. Зия умудрялся одновременно работать со всеми тремя.

Вот он остановился, и все три экрана слились в один.

— Что ты копошишься, Зия? — недовольно спросил Савва.

— Остынь, — тоскливо ответил Зия и вдруг как-то сразу сник. — Нет у меня этого файла. Стерт.

— Как нет файла? Когда?.. Ах ты, шайтан-скотина, погань проклятая! — застонал, вскочив, Савва и снова сел, уткнувшись руками в лицо. На лысине его, просвечивающей сквозь редкие волосы, отблескивала луна. — Ну суки… суки!.. А ведь прав был Савва! Говорил же Савва вам всем! Говорил!!! А вы со своими ахами… «авторитет Шульгатого, авторитет Шульгатого!»…

— Стерт, — снова сказал Зия, не слушая Савву. Лицо его, обычно такое живое, застыло. — Ни хрена не держит наша защита, не в обиду тебе будет сказано. А заодно и почти все, что по Комбинату накопили… это уж он на всякий случай. А в Москве, у авторитетного Шульгатого, может, уже и бульон изъят, если только о самом плохом подумать…

— Зия! Как ты можешь так спокойно говорить?! — Савва снова вскочил и забегал вдоль щербатой бетонной стены, за которой они остановились на привал. — На кой черт мы тащились сюда? На кой черт погибло столько народу? Для чего?! Чтобы этот наш дикаренок смог побольше ушей набрать? Чтобы починить грузовичок для старосты, чокнутого на религиозной почве? Привезти местной малышне новые фильмы про Ивана-батыра? В Челябу прокатиться?

Лицо Зии вдруг сморщилось… он нервно всплеснул руками и вскочил. Губы дрожали:

— Я — «спокойно»?! Я?! Молчи! Молчи, Савва! Ты… ты…

«Ох, что же это он? Шутил ведь только что! Видно было, что держал Зия этот удар!» — подумал Егор.

— Фильмы нам староста запретил смотреть, — внезапно сказал Ромка-джи. — Так только… из истории Святого Джихада, да игры… больше ничего не разрешает.

— О-о-о! — совершенно неожиданно для Егора застонал Зия и ушел в темноту неверными шагами. Калаш он оставил прислоненным к рюкзаку.

Савва тотчас пробормотал команду. Несколько «комаров» перегруппировались, зона слежения вытянулась в сторону ушедшего Зии… изображение на экране, постоянно висящем в воздухе, стало немного хуже.

— Зия, я прошу тебя, не уходи далеко, — негромко попросил Савва, перестав бегать и неуверенно потоптавшись у калаша Зии. — Ну дурак я, дурак! Прости, что прямо по больному месту… Не уходи только!..

Видно было, как Зия остановился… он стоял и размахивал руками… погрозил луне кулаком… Потом ларинги всех троих все-таки пискнули, и голос Зии прошипел:

— Куда тут уйдешь? Куда?! — выругался… и отключился.

Ребятам грустный Савва сказал, что подробно все объяснит завтра. А пока приказал Егору отправляться на дежурство, личному составу — спать. И то сказать, ухайдакались все. Ромка-джи не утерпел, попытался задать какой-то замысловатый вопрос, но уснул, так, похоже, и не сформулировав его до конца. Савва тоже улегся. Непонятно было, спит он или нет, но лежал, не двигаясь. На «комарином» экране было видно, как в стороне от других, на торчавшем из песка обломке печной трубы, на диво крепкой, сложенной из красного кирпича, отшлифованной и заоваленной тоннами песка и многими десятилетиями ветра пустыни, понуро сидел Зия. Заметно было, что включил он ларинги на свой любимый дутар и только качает головой, что-то бормоча. Луна освещала его… Зия был похож на печального шайтана пустыни, тоскующего по тем временам, когда еще не разгневал он Господа-Аллаха, а был легким и нежным Ангелом Небес.

Ромка-джи сменил Егора в четыре ночи, когда небо светлело. Егор дал ему поспать лишних два часа. На поблекшей луне яркими солнечными зайчиками отсвечивали демонские квадраты. Зия сидел, прислонившись спиной к трубе, в закрытом шлеме. Голова его свешивалась на грудь. Где-то часа в три он внезапно включил связь и несвязно пробормотал:

— Блин, хоть стреляйся… но, однако, надо выход искать! — И отключился.

Слава Господу-Аллаху, калаш он с собой не взял, а «глушилку» они с Саввой подсадили напрочь, когда воевали в Комбинате — выдохлась. Нечем ему стреляться. Егор долго смотрел на Зию и думал, что не такой это все-таки человек, чтобы вот здесь, в пустыне, в двух шагах от поганого Комбината, жизнь свою закончить. На радость атом-старикашке, да отсохнут его внутренности!

Савва, видимо, не отключал ларинги, но не проснулся, а только промямлил что-то во сне. Что касается Ромки-джи, то он лежал в обнимку со своим калашом и видел, наверное, что-то грустное в сновидениях своих, потому что хмурился. Несколько раз он стонал… позвал Лильку… и Егор вздрогнул. Хотел напоить Ромку-джи водой, да побоялся разбудить, только поправил у него под головой его рюкзак.

— Мама-Галя, — прошептал во сне Ромка-джи, — Лилька хорошая, да?

«Жаль, что звонить нельзя. Успокоить бы своих, но кто знает, можно ли? — подумал Егор. — … Ничего, спи, Ромка-джи, друг мой верный, спи! Все наладится».

Егор проснулся от знакомых хрюкающих звуков. О, Гагарин-шайтан, палатку дуют! Давненько это чудо не доставали!

— Мы что, никуда не идем? — хриплым от сна голосом спросил он.

— Нет, — хмуро сказал Зия. Глаза его густо обвела синева, щеки ввалились. — Сегодня у нас, Егорушка, день связи и отдыха.

Егор хотел спросить почему, но удержался. Ромка-джи впервые видел, как дуется палатка, и во все глаза таращился на разбухающий тючок. Даже рот приоткрыл. «Закрой рот, карачи насерет!» — вспомнил Егор и невольно ухмыльнулся.

Палатка палаткой, а надо было заняться собой — чернее черного! Зная, что если Ромка-джи чем-то увлечен, то оторвать его от предмета разглядывания может разве что сам Господь-Аллах, Егор принялся чистить оружие, оттирать лицо и руки… словом, «на танцы прихорашиваться», как сказала бы Мама-Галя. Хороши, однако, танцы… полночи прокуролесили, а до этого и вовсе сплошь гоу-гоу-гоу… под страхом смерти… да и сейчас не пойми-возьми чего!