Маша покраснела.

— Нет, Зинка точно ненормальная была. Не тот, так другой, лишь бы захомутать…

— Вы про что?

— А… — Роза поморщилась. — Дело прошлое.

Маша опять посмотрела в окно и увидела, как мужчины, помяв в руках кепки, подхватили гроб. Какая-то старушка перекрестила дорогу и бросила у калитки еловые ветки. По спине Маши пробежал холодок.

— Молодец, Люська, — Роза скрестила руки на груди, глядя на церемонию, — можно ведь было сразу на кладбище, а он настоял, чтоб, значит, из дома понесли… Ну-ну… Теперь, глядишь, уедет.

— А может и нет, — начала Маша, но Роза вдруг засуетилась, открыла форточку.

— Борис Егорович! Вы потом ко мне зайдите!

Рука Маши дёрнулась, нож соскочил, ударив по доске. Сердце гулко застучало, дыхание сбилось.

Роза кинулась в коридор, и скоро Маша увидела её во дворе перед калиткой. Хвошня поправил заправленную под ремень рубашку, потоптался у машины. Перекинулся парой фраз с Люсьеном. Люська растерянно оглядывался, будто искал кого-то, но его окликнули, и ему пришлось лезть в машину вслед за гробом. Борис Егорович стоял на дороге, не обращая внимания на Розу, и смотрел вслед отъезжающей машине. Как только «газель» проехала несколько метров, развернулся к дому. Лицо его, грубое и, словно одеревеневшее, не изменилось, когда он увидел хозяйку дома. И лишь быстрый взгляд на окно заставил дёрнуть подбородком. Он заметил Машу.

— Вот ведь… — Маша судорожно провела рукой по бедру, но тут же вспомнила, что на ней платье Серафимы, а не джинсы, и телефон остался в доме Цапельских.

В голове Маши вдруг оказался полный сумбур. И было абсолютно непонятно что делать именно в этой ситуации. «Будь на связи» — сказал Костя. Да, милый, я помню, но я забыла…

Их зрительная дуэль с Хвошней продолжалась лишь пару секунд, но Маша вся взмокла под прицелом глаз Бориса. Сглотнув, она часто задышала и отступила назад, продолжая смотреть в окно. Роза вышла на дорогу и что-то заговорила, крутясь перед следователем и жестикулируя. Маша сделала ещё один шаг назад, а затем выбежала в коридор.

Как и во всех деревенских домах, здесь тоже было два входа. Один из них вёл на задний двор. За обитой дерматином дверью сразу же находилось помещение для скота. В лицо кисловато пахнуло животным духом. Дверь из сарая была открыта, и снаружи Маша увидела двух бурёнок и несколько коз. Сбоку, вдоль забора, в вытянутых на всю длину клетях, расхаживали куры. Недолго думая, Маша пересекла засыпанное сеном пространство и выскочила во двор в надежде на то, что сможет скрыться через ворота. Однако забор был высок, а крепкие ворота запирались изнутри на замок. Двор был большой, и можно было только догадываться, как Роза справляется со своим хозяйством. Коровы меланхолично жевали, козы столпились в кучку и разглядывали Машу. Белянка тоненько заблеяла и, прянув ушами, склонила морду, отчего колокольчик её тоненько зазвенел.

— Борис Егорович, ты куда? Борис Его… Борис!

Маша услышала, как шарахнуло металлическое ведро, ударившись о стену. Она вжалась в стену сарая, судорожно соображая, куда спрятаться. Повинуясь безотчётному страху, она жалела о том, что оставила телефон, о том, что кухонный нож вывалился у неё из рук, когда увидела Хвошню, и о том, что ноги и руки её онемели.

Хвошня оказался прямо перед ней, буравя её взглядом и вытирая испарину со лба.

— Ты чего, а?! — он не двигался.

— Ничего… — еле выдавила из себя Маша.

Борис зло сплюнул, и у Маши сердце моментально провалилось в живот.

— Я ж тебя по-хорошему просил… Чтобы ты щенка приструнила, при себе держала. Что ж ты за… — он покрутил шеей, словно воротник рубашки нестерпимо давил.

— Я вам ничего не обещала! И никогда бы не стала делать ничего против Кости! Вы… вы… гадкий человек!

— Эх, пичуга… — криво усмехнулся Борис, — вякает ещё. Да кто ты есть-то? Сопля! И папашка твой — сопля и рохля! Разок себя мужиком почувствовал, и то хорошо. Хватит ему.

Маша ахнула.

— Вы знали!

— Ты что же думаешь, я вот так запросто тебе всё расскажу, покажу и в дом к себе заселю? — он рассмеялся.

«Где же Роза?» — мелькнуло в голове.

— И что? — хрипло спросила Маша. — Что теперь? Все уже в курсе, что вы затеяли! И то что вы деньги брали, взятки! И то что нечестно с людьми поступали! И ещё я знаю, что это вы нож подменили! Сколько эксперту заплатили, а?! Или землю пообещали в Николаевском? А может, может это вы… — Маша сорвалась на крик, — конечно! Как я сразу не догадалась! Это сделали вы!

— Что ты орёшь, дура! — Хвошня сделал шаг. — Заткнись!

— И не подумаю! — Машу несло. У неё пылало лицо, тряслись руки. — Это точно вы! Зачем?! Люська бы и сам вам этот дом продал! Или… — Маша замерла в ужасе, — что-то ещё… Вы не просто так вокруг Цапельских кружите! Люська…

— Заткнись, я тебе сказал! — руки Хвошни вцепились в плечи Маши.

Маша отчаянно отбивалась, отталкивая от себя Бориса. Но словно долбила в каменную стену.

— Всё дерьмо из-за баб! Из-за такой же твари, как ты… — хрипел Хвошня. — Всё мало ей было, дуре… Всегда мало… Сама не знает, чего хочет!

— Отпустите… — из глаз Маши брызнули слёзы.

— Что же ты, глупая, делаешь, а?! — Борис навалился на неё, вперившись мутным взглядом. — Я же сказал, что не обижу! И денег бы тебе дал, только не мешай! Что же ты лезешь-то во всё?!

— Вы в Костю стреляли… — прошипела Маша.

— Не лезь… не лезь! Припугнуть только хотел, — его шепот обжёг Маше ухо. — Я тебе расскажу всё, ты поймёшь… Столько денег будет — ты никогда столько не видела! Надо было его только придержать… Я знаю, как. Это и в его интересах, понимаешь?

— Я не отдам вам Костю! — Маша стал хлестать Бориса, попадая то по голове, то по плечам. — И Люську не отдам!

— Да что б тебя! — Хвошня придавил горло Маши локтем, чтобы она замолчала. — Она мне сказала, что он его сын, понимаешь?! Люська-то… Чего ей врать — столько лет здесь живёт… Всё у неё на глазах. Если парнишка узнает, то он ведь право будет иметь на наследство…Захочет твой Костя делиться, а? А мне ведь немного надо, сговорились бы… Зачем нам лишние люди?

Со стороны улицы раздался грохот, будто кто-то долбил молотком по воротам. Руки Хвошни дрогнули.

— Чёрт, чёрт!!!!

— Вы поэтому убили отца Люськи?! — Маша была ошарашена сказанным.

— Не я, говорю тебе! Нервы у неё не выдержали… Валерка нож нашёл этот… Таскался с ним, придурок. По нему бы и вызнали рано или поздно. Ты же видела инициалы на ноже… Все знают, что это значит в семействе… Вот она и психанула, курица безмозглая, когда он ей ножичек-то показал… Валерка тоже догадался, не все мозги пропил…

Шум повторился, а за ним раздался треск.