— Фу ты, черт! — выдохнула она, лихо развернулась и уже собиралась выскользнуть обратно на палубу.

— Зои, стой, — остановила ее Элен. Та замерла с занесенной к двери рукой. — Повернись.

Понурив голову, Зои послушно развернулась.

— Закрой дверь на щеколду и положи на стол свой нож.

С молчаливой покорностью, не лишенной уныния, Зои выполнила и эти две просьбы матери.

— А теперь я бы хотела услышать имена тех идиотов, которые заплатили тебе за гнусную порчу автомобилей участников.

— Ох, мама, вам сразу имена подавай, — виновато проронила Зои, — я и не помню, какая, в сущности, разница, как их зовут. Зато удалось раздобыть небольшую сумму на экипировку. А вот если бы вы не отказали, то не пришлось бы мучиться, искать деньги.

— Мне нужно знать имена тех, кто будет потом гоняться за моей дочерью по всему Нью-Йорку в жажде поквитаться за обман! — в ярости вскричала Элен. — Достанет того, что насилу удалось наладить добрые отношения с мистером Кейном, после того как ты зарыла живьем его сына на кладбище.

— Это не я! — Зои вжала голову в плечи, перехватив мой взгляд. Видно, собиралась выпростать в мою сторону палец, но отчего-то пожалела, поспешила перевести разговор в другое русло.

— Да и почему сразу обман! — заверещала она скороговоркой. — Давно ли вы чураетесь этого слова? Кроме того, меня и не узнали? Посмотри на меня — я разве похожа на Зои Габриелли с афиши? Ну ни капли, верно, Эл? Вот и те не узнали. Я паспорт участника взяла, пошла к ним и говорю, мол, я на чем еду? На «Форде», который чуть лучше вуатюретки месье Понса. У меня, говорю, нет шансов, зато я недурно смыслю в автомеханике и знаю, как незаметно опилок в масло добавить, как муфту подкрутить, чтоб карданный вал сорвало прямо в пути. Вот хотелось бы подзаработать маленько. В одном месте я за поражение «Мотоблока» взяла, в другом за «Дзюст», в третьем — за «Флайер». За вуатюретку никто ничего не давал. Итого почти тысяча.

Элен слушала краснея и бледнея. Не часто я наблюдал, как эта удивительная женщина меняется в лице, выказывая несвойственную ей тревогу.

— Получается, что эти люди платили за поражение участников месье Эл… тьфу!.. месье Герши?

— Ну да! — просияла Зои, радуясь, что буря, кажется, прошла стороной. — На него же выписан бланк участника.

Я тяжело вздохнул, безнадежно мотнув головой. Выходило, это я портил авто участникам, даже не подозревая, что делаю это.

— Но клянусь памятью отца, — здесь Зои бросила негодующий взгляд в сторону пребывавшего в молчании Иноземцева, — что я не сделала ничего, чтобы машины сошли с дистанции. Артур вывалился сам, итальянцы не разглядели обрыва, а Шустер повел «Летуна» со сломанным цилиндром и его занесло в канаву. Поломки были неизбежны в первый день заезда. Участники выжимали из своих красавиц все соки, пытались разогнаться, позабыв об осторожности. Я взяла только за глупость людскую. Вот и все.

— Прошу простить, Герши, — вкрадчиво произнесла Элен. — Я постараюсь утрясти эту ситуацию.

— Конечно, мадам, — пожал я плечами. — Не беспокойтесь. Это сущие пустяки, не стоящие внимания.

— Это вовсе не пустяки, Герши, — отозвался из своего темного угла доктор. — Вы видите, до чего довела ваша игра.

— Да, месье, я признаю свою вину, — повторял я как заведенный. Разве ждал кто от меня иных слов? Мне приходилось кивать и со всем соглашаться, все равно что китайский болванчик.

— Но раз мы выяснили это небольшое недоразумение, — проронила Зои. — Быть может, отпустим моего партнера?

— Гонка завершена, — отрезал доктор.

Зои ответила коротким смешком — тучи сгущались, и я вздохнул — сейчас они опять сцепятся в словесной дуэли, исход которой было невозможно предугадать. Доктор возвестил о своем желании провести задуманную операцию, Зои тотчас отозвалась волной возмущения. Элен пыталась заставить их обоих говорить тише. Я сидел привязанный к стулу, с опущенной головой, не отрывая взгляда с колен, внутренне считая до того момента, когда Зои на кого-нибудь набросится с кулаками, и моля всех богов, чтобы это был не я. Сцена длилась несколько минут, пока Иноземцев не зашелся кашлем.

Он тяжело втягивал воздух через респиратор, прижимая руку к груди. Я даже забеспокоился — не перекроют ли ему глотку эти имплантаты, до того он надрывно кашлял.

Элен, видимо, была обеспокоена тем же. Она порывисто бросилась к доктору, стала хлопать его по спине, тот задыхался и вертел во все стороны головой, бинты сползали с его лица…

— Давид, все, довольно, — вскричала она, — ты задохнешься! Дай мне расстегнуть этот чертов респиратор.

Зои как ни в чем не бывало, насвистывая что-то, подошла к светильнику и подкрутила фитилек. Газовый свет озарил каюту. На полу, поддерживаемый Элен, полулежал Давид — на удивление живой и невредимый, только весь взмокший от усилий и раскрасневшийся. Мадам Бюлов сняла с него все бинты, стянула на грудь очки и респиратор, расширила воротничок. Вся эта бывшая броня была перепачкана кровью. Он прижимал ко рту руку, продолжая неистово кашлять, Элен хлопала его по спине. Я было подумал, что он болен чахоткой, но наконец приступ закончился, а на его ладони оказались две перепачканные кровью металлические детали, напоминающие крючки.

Он отвел руку Элен, поднялся и, отойдя к стене, отвернулся.

— Не нужно полагать, что все закончилось, — проронил он шепотом, но уже без прежнего скрипа и шипения. — Месье Герши, готовьтесь к операции.

— Давид, довольно, прошу тебя, — взмолилась Элен. — Нет вины Герши, что он стал свидетелем твоей тайны. Возможно, это к лучшему. Нужно наконец принять правду — наш дорогой и горячо любимый Иван Несторович умер, тебе его не воскресить. Ты будешь вечно ждать его возвращения.

— Нет, он жив, он жив, — бросил через плечо юноша по-прежнему шепотом. — Не смейте произносить вслух эти лживые, гадкие слова. Я не верю в смерть! А в его смерть — тем более. Он вернется! А я заботился и буду заботиться впредь о том, чтобы его возвращение осталось никем не замеченным. Он вернется, и никто не станет его мучить своим навязчивым вниманием. Прошло уже три года, все забыли о ЧГТ, последний экземпляр сожгла Зои. Он вернется, и все станет как прежде. И может, он отругает меня, пусть… Но только бы вернулся! Только бы…

Юноша не договорил, вновь закашлялся, оттер подбородок от крови, но больше не добавил ни слова.

Когда Элен стянула с него маску и перед моим взором открылось истинное лицо доктора Иноземцева, я ощутил то, что иные называют прозрением. Мгновенно картинка разрозненных событий стала одним целым.

И прежде чем вступить в разговор, я искренне пожалел юношу, который был столь привязан к Иноземцеву, что решил продолжить его жизнь в надежде, что тот действительно вернется, а общество, не заметив долгого отсутствия доктора, примет его с распростертыми объятиями, не как убийцу, неудачника, бомбиста, а как ученого, продолжающего совершать открытие за открытием. Давид работал не покладая рук, стараясь продолжить начатые труды доктора, довести их до безупречности и возвеличить славу приемного отца. Теперь мне стали понятны эти многочисленные эксперименты с имплантатами, с восковыми куклами, искусственной кожей и стальным скелетом, с возрожденным из небытия за короткий месяц электромобилем, который получил новое сердце благодаря еще одному применению выведенного Иноземцевым сорта грибов. Все это было сотворено, дабы с уст человеческих не сходило имя Иноземцева.