Не дожидаясь, когда доктор придет в себя, я бросился за Зои.

Мы сбежали вниз, стеклянный холл сиял огнями — сквозь щели импровизированных ворот врывался свет, стоял какой-то низкий гул, будто совсем близко работал генератор тока. Я распахнул одну створку. Электромобиль Иноземцева двигался прямо к пандусу. Пустырь вокруг был залит золотым светом электрических фар. Зои отворила вторую створку и смотрела вперед, в глазах застыл неподдельный ужас. Она качала головой вправо-влево, словно отрицая что-то, при этом и не думая посторониться, хотя авто двигалось неминуемо на нас.

— Кто за рулевым колесом? — спросил я.

Зои молчала, не отрывая взгляда. Свет отражался в остекленевших зрачках девушки, делал ее похожей на одну из тех кукол с черными склерами, которые хранились в камере для неудачных моделей.

— Это Давид? Это ваш брат за рулевым колесом? — не унимался я. Казалось странным, что доктор, оставшийся наверху, не сидит внутри своей прекрасной «Сильвер Элен». Но кто еще мог управлять автомобилем? Ведь тогда экипаж его так и не показался гостям Таймс-сквер.

Я успел дернуть девушку за руку, ибо невидимый пилот, похоже, и не думал сбрасывать скорость, он въехал на пандус, сунул нос и два круглых глаза фар внутрь и остановился. Электрический двигатель гудел некоторое время, потом отключился.

Зои бросилась обратно к лестнице, не стала дожидаться, когда из авто выйдет брат — а это был именно он, больше некому. Не двигалась же «Элен» без пилота!

Отец с сыном подали заявку на участие только для того, чтобы не иметь трудностей на дорогах — участников везде и всюду пропускали, не терзали на таможенных заставах и не задерживали досмотрами. Конечно, такое чудо, как «Сильвер Элен», останавливали бы на каждом посту, и каждый шериф каждого городишка, которые мы миновали, почел бы за удачу выпотрошить его, вывернуть наизнанку и не отпустил бы, пока тот не выполнил все его просьбы. То ли дело — участники гонки. Их задерживать было нельзя. Иноземцев нипочем бы не догнал дочь, если бы не обзавелся паспортом участника.

Я как привязанный поспешил за девушкой по лестнице наверх. Я едва нагнал ее, и на последних ступенях мы вдруг сошлись с доктором лоб в лоб. В безумном страхе тот оттолкнул меня с дороги и понесся вниз — напрочь исчезли и хромота его, и старческая немощь. Он был напуган, весь трясся в исступлении. Нам оставалось несколько ступенек, и что же я увидел в зале с кушетками-оригами наверху!

Проекционный фонарь, казалось, сошел с ума, или замкнули провода, соединяющие его с генератором, он то загорался, освещая кушетки, на которых были распростерты люди в больничных бумажных сорочках, то гас, то вновь зажигался, и нашим взорам представала пустая зала — на кушетках никого не было, зато меж ними возвышалась фигура доктора Иноземцева — точно такая же, какую я видел в подвале на Лонг-Айленде. Передо мной являлись то одна, то другая картины. Исчезали больные, появлялся доктор. Из-за постоянных вспышек, мне казалось, он не стоял на месте, двигался, ходил, менял позы, то показываясь лицом, то поворачивался спиной. Я не сразу понял, как такое возможно, и отнес сию новую иллюзию на счет синематографического чуда. Но могли ли технически сотворенные чудеса так напугать доктора? Или же он был ошарашен встречей со своим двойником?

Я запутался. Я запутался и не мог понять, кто есть живой доктор, кто — кукла, что есть реальность, что — духи проектора. И пока я пребывал в недоуменном оцепенении, вглядываясь в наполненное колдовскими фимиамами пространство залы, больница вновь сотряслась от звуков заведенного мотора. Только тогда я заметил, что Зои рядом нет, бросился вниз. Свет фар, который все еще озарял лестницу, стал рассеиваться, угасать, неприятное низкое гудение вовсю работающего электрического двигателя, отчетливо слышимого в ночной тишине, удалялось, исчез нос электромобиля, любопытствующе заглянувший в ворота, — Иноземцев уехал. И, вероятно, Зои была с ним. Одновременно перестал моргать неисправный аппарат синематографа.

Больница потонула в кромешной тьме.

Я остался в ней один.

Внизу удалялся электромобиль Иноземцева, увозя Зои, наверху витали картины прошлого, возрожденные с помощью пленки.

Долго я не мог и пошевелиться, замер на ступенях, судорожно вцепившись пальцами в перила. Наконец совсем перестал доноситься, замер вдалеке звук мотора — электромобиль, верно, успел удалиться на приличное расстояние, сверху тоже воцарилась тишина. Я словно застыл меж двумя мирами, совершенно не зная, как поступить: спуститься ли и отправиться вдогонку за электромобилем, или подняться поглядеть, что за чертовщина погнала доктора вон.

Вдруг кто-то коснулся моего плеча.

— Вы должны уйти отсюда, — прошептал невидимка, по мягкому голосу которого я узнал Давида. — Немедленно. Возьмите «Модал Кей». Поезжайте в Лонг-Айленд. Дожидайтесь меня там. Гарантирую, что больше вы не будете нашим пленником.

— Но а как же Зои?

— Не тревожьтесь за нее.

— Она с доктором?

— Да. — И тут же повалился к моим ногам, будто его кто толкнул. Я едва успел отскочить на ступеньку назад. Нечто темное повисло на шее Давида, ноги его подогнулись.

— Ты заплатишь мне за все, — прорезало тишину ночи злобное шипение Зои. — Гадкий мальчишка!

Оба сцепились в безумной хватке, покатились по лестнице вниз. Одна тень набросилась на другую. Глухие удары и тяжкие стоны, принадлежащие юноше, воинственные вскрики Зои потрясали заброшенное, пустое здание, казалось, до основания, с потолка сыпалась штукатурка. Девушка была разозлена не на шутку и колотила брата со всей мочи, тот только успевал укрываться. Мне вдруг стало жаль юношу, ведь он был в этой схватке более слабым противником, скорее всего, его левая рука не имела должной силы, чтобы участвовать в драке. Кроме того, девушку обучала искусству боя мисс Ли. По звуку ударов было ясно, что те находят цель. Зои вполне могла неосторожным движением покалечить несчастного. Лучше бы их разнять…

— Зои, стойте, — прокричал я, бросившись на помощь бедному Давиду.

Но не успел.

Когда я слетел вниз, она стояла, опустив голову, свесив руки, и прерывисто дышала. Юноша распростерся на последних ступеньках, голова его беспомощно свисала вниз, лица было не видать. Мне показалось, что сильно вдруг запахло кровью, как на бойне. Тотчас же раздался металлический звон — это упал нож на мраморную ступеньку, Зои выронила его. Резко присела, принялась что-то искать в карманах. И меня ослепил свет фонаря.

— Черт… черт… боже… — проронила она. — Я не хотела… я не била в него, он сам наскочил… он сам выдернул нож из моего кармана…

В одной руке она держала фонарик, другой дергала юношу за плечо. Я жмурился, не мог различить ничего, кроме силуэтов, не сразу увидел вдруг образовавшуюся под Давидом огромную лужу крови, темным пятном кровь разливалась по белому, усыпанному опилками, пылью и истоптанному мрамору. Куртка юноши тоже была залита кровью, раны на груди разглядеть не смог — он прижимал к ней руку, рядом лежал оброненная наваха Зои, рукоять и лезвие которой было испещрено рисунком алых отпечатков пальцев.