Совсем недавно девушка срезала им ветви кустарника, дабы обсыпать холстину, за которой спрятала свой «Форд», а теперь миниатюрный нож стал орудием убийства.

Едва я опустился к Давиду, тот обернул ко мне бледное, перепуганное лицо, захрипел, стал вдруг извиваться, пытаясь отползти и удержать руку на груди, меж пальцами пульсировали фонтанчики крови. Быть может, он подумал, что я решил его прикончить. Он скатился со ступени, дернулся, будто сквозь его тело пропустили ток, и замер.

Отбросив фонарь, Зои перевернула брата с бока на спину, оторвала руку от рядка пуговиц, в которые он судорожно вцепился, стала трясти его за плечи, потом схватилась за ворот его куртки, чтобы разорвать…

Схватилась и вдруг замерла, отдернула руки, с удивлением разглядывая их.

Я подобрал фонарь и тоже присел к Давиду, чтобы проверить, как глубока его рана, надеясь, что он еще не умер, а лишь впал в беспамятство. Но Зои вдруг оттолкнула меня.

— Иди вон! — исступленно прокричала она.

И замерла, глядя на брата. Глаза ее сделались черными и непроницаемыми, черты еще ожесточеннее, губы искривились презрительной усмешкой. Окровавленными пальцами она провела по его щекам три неровные линии, будто какие ритуальные знаки ставила. В глазах застыло нечеловеческое выражение. Она походила на монстра, у которого вот-вот лопнет кожа, сквозь которую пробьется черная шерсть вурдалака, зубы блеснули в страшном оскале.

Именно такой она обернулась ко мне. Именно такой я видел Кали в своих безумных снах. Такой являлась Шридеви.

— Иди к машине, заведи двигатель и жди меня, — выдавила она.

— Что вы с-собираетесь сделать?

— Иди к чертовой машине!

Она запрокинула голову. Свод потолка наполнился ее неудержимым хохотом. Сжала виски, смех сменился ревом. Будто фурия она вдруг метнулась на меня.

И черная пелена застила мне взор.

Ее локоть пришелся в мой подбородок — голова дернулась вверх, будто тряпичная, я услышал, как хрустнули зубы и шейные позвонки, ребро ладони — в ухо, и на черном полотне окоема взорвался фонтан искр. От удара в живот я потерял способность дышать. Последнее, что помню, ощущение чьей-то прижатой ступни к грудине, я открывал и закрывал рот будто рыба, летел назад, будто падал в бесконечную пропасть.

Очнулся от легкого похлопывания по спине, в нос ударил запах гари. В легкие наконец поступил воздух, я шумно вдохнул, выпрямил спину и вскинул голову, словно заведенная марионетка, не без удивления обнаружив себя на пассажирском кресле по правую руку от Зои. Пляшущие огни озарили мое лицо.

Я думал, то пришел рассвет. Нет — пылала больница.

Несколько долгих минут я не мог отдышаться, не мог произнести ни единого звука от завладевшего мною отчаяния. Огонь охватил здание полностью, трещало стекло купола, обваливались деревянные балки.

— Я не виновата, он сам на меня напрыгнул, — услышал я слева сквозь оглушающий треск. — Как безумный.

Зои сидела за рулем, мотор молчал. Она уже успокоилась, но уезжать не спешила. Огонь перекинулся на сухой кустарник. И несмотря на то что царило зимнее время года, а тот был немного сыроват, огонь все же с неохотой, но поглощал его, приближаясь к нам все ближе и ближе.

— Я довезу вас до ближайшего города. Дальше гонки продолжу одна. Вы, верно, не захотите находиться рядом с убийцей.

Я молча глядел на нее, слова проникали в мозг с неохотой.

Конечно же, я ее не оставил. То, что произошло на пустыре в штате Оклахома, вероятно, было предопределено — нрав девушки, ее поступки создавали неистовые завихрения энергий, с которыми ни окружающие ее люди, ни она сама справиться были не в силах. И я жалел Зои, но не мог придумать ни единого способа укротить ее безумный характер. Самая настоящая богиня Шридеви — богиня гнева, разрушения, ненависти и отчаяния. Я искал именно ее, прилепился к ней как репей, завороженно следовал за нею. Удивительны пути господни!

Пока я размышлял, гонка продолжалась.

Мы добрались до Уичито, вновь повалил снег. В баке не было ни капли топлива — весь бензин Зои использовала, чтобы облить больницу изнутри и снаружи. На это ушло несколько десятков литров — тех, что мы с большой трудностью достали в Сент-Луисе. Пришлось ждать, когда придут телеги с товаром из Оклахома-сити — города, основанного лишь год назад на тех самых земельных участках, которые ранее принадлежали кикапу. Ни железной дороги, ни грунтовой — только вьючные тропы.

Нас спасло знакомство с авиаторами, обосновавшимися тут из-за просторов удобства для летательных аппаратов — было где самолету набрать скорость и высоту. Узнав, что мы участники межконтинентального автопробега, тотчас помогли заполнить оба наших бака топливом из собственных запасов.

Кончился февраль, а мы все еще ползли в сторону Солт-Лейк-Сити, чтобы вернуться на покинутую траекторию заезда. Дорога была горной, постоянно шел то снег, то дождь, то свистал ветер. Зои, облаченная в объемную овечью шубу, со спущенным чуть не на глаза шлемом мужественно сражалась с мартовским холодом — приход весны не принес тепла. Она не желала задерживаться ни на минуту. Достаточно, говорила она, мы теряли времени на многочисленных поломках и поисках топлива.

Зои вообще была очень немногословна, всем существом своим устремлена к финишу, а в мыслях занята погоней за топливом, запчастями и экономией времени. Она неустанно что-то рассчитывала на карте. Редкие минуты, отведенные на прием пищи, она тратила на то, чтобы осведомиться у жителей о короткой дороге. Забавное зрелище: в одной руке бутерброд, в другой — карта, за ухом карандаш, и с набитым ртом она пыталась вести беседу с теми, кто, быть может, самодвижущийся-то экипаж видел впервые. Зачастую в небольших городках нас провожали целой толпой.

Об убитом брате не говорила ничего. Будто муху прихлопнула. И я не напоминал, боялся нарушить ее безумное стремление вперед и вперед, боялся, что безрассудное сердце ее снова взыграет, и снова кто-нибудь пострадает. Вот уж нелегкая миссия мне выпала — сопровождать богиню Разрушения в ее триумфальном шествии по американскому континенту. С чем явился, того и добился. Сколь ни смешно это звучало и сколь ни было это болезненно-комичной аллегорией.

Когда спускались с гор к долгожданному Сиэтлу, «Модал Кей» полностью сменил свой облик. Все четыре колеса и множество других деталей он позаимствовал у своего собрата «Модал Эс», купленного — дешевле только даром — нами у одной сердобольной дамы из Хэмптона, мечтающей избавиться от авто покойного мужа. Ее прекрасно сохранившийся «Форд» подарил нашей машине вторую жизнь. И только благодаря этой счастливой покупке с наступлением апреля мы покинули Хэмптон, в котором провели целую неделю, и смогли вернуться на путь заезда. Но сделали это в день, когда было назначено — вот новость! — отплытие в Японию.

Оказалось, что Берингов пролив, по которому участники надеялись переправиться на европейский континент, не замерз. К тому же близился май — а прибытие участников планировалось к концу марта. Организаторы, видя, как медленно все добираются, не поспевают в срок, приняли решение изменить план заезда. Теперь не нужно было перебираться через Аляску, которая, признаться, пугала меня больше всего. Теперь через Берингов пролив мы должны были попасть в Йокогаму прямо из Сиэтла на пароходе. Автомобили участников погрузили на судно, дабы перевезти их через океан.