– Подождите… Я и в самом деле заберу…

И отворила дверь, готовая мгновенно отпрянуть и захлопнуть створку, если он (во что она не верила) сейчас накинется на нее, как… как…

Но он не накинулся; напротив, поспешно отступил на два шага, словно испугавшись. Она невольно улыбнулась, говоря:

– Что, неужели я такая уж страшная?

Мальчик не улыбнулся в ответ, его лицо было очень серьезным, глаза – большие глаза, пришлось ей признать, красивые, выразительные – глядели на нее, не моргая, до предела раскрытые, и было в них что-то… Удивление? Или что-то, даже более… более приятное? Но во всяком случае не то, что ей не раз уже приходилось видеть в мужских глазах: тупое желание немедленно удовлетворить потребность совокупления, не более того. С восхищением он смотрел на Виргу, вот как.

– Ну что же, – сказала она как можно безмятежнее, – я, пожалуй, возьму свою косметичку – и еще там кое-что…

Ни слова не говоря, по-прежнему не отрывая от нее взгляда, мальчик отступил в сторону, давая ей пройти. Даже как-то съежился. Господи, чего он так боится? Просто смешно…

– Я не кусаюсь, поверьте!

И, проходя мимо, она в дополнение к этим словам легко прикоснулась ладонью к его щеке. И тут же испытала испуг сама. Потому что он, показав отменную реакцию, мгновенно перехватил ее руку. Но только для того, чтобы прижаться к ней горячими губами.

«А ведь мне никто никогда еще не целовал руку», – вот какая мысль промелькнула у Вирги, пока она решительно, но не резко высвободила ладонь. Он и не старался удержать ее, только выдохнул:

– Простите… Но вы такая красивая…

Вирга ничего не ответила, да и что тут отвечать? Милый паренек, неопытный. Но, наверное, она и в самом деле выглядит неплохо, если способна произвести такое впечатление? Поцеловал руку, так, что она до сих пор горит, и даже как бы мурашки побежали от этой кисти по всему телу. Вот уж чего она не ожидала…

Мальчик, в котором явно ощущались какие-то начала воспитания, забежал вперед, отворил перед нею дверь в ее – бывшую ее? – комнату. Вирга на пороге задержалась, быстро оглядела помещение. Могло ведь оказаться и так, что ее просто хотели заманить сюда, а тут уже приготовились к насилию двое… трое… Может быть, все сразу? Она облегченно вздохнула: в комнате было пусто, никакой ловушки, никакой хитрости, все очень хорошо. Милый, добрый, забавный… красивый мальчик. Его не надо бояться. Его просто невозможно бояться, его можно жалеть – хотя почему? У него еще все впереди!

Хотя и пожалеть стоит: вот как все легко прочитывается в его взгляде: восхищение, даже преклонение перед нею, словно бы она была первой красавицей мира, а еще – желание, конечно, несомненное желание, он не умеет скрыть его, успокоить дыхание, теперь частое, как в лихорадке, господи, такое дыхание ей знакомо, но этот чудесный паренек не делает ничего из того, что у других обычно следовало за этим: не приближается вплотную, не хватает руками, не пытается тут же повалить, раздеть… Он и в самом деле относится к ней, словно к святой и неприкосновенной. Просто приключение – будет потом о чем вспомнить…

Вирга успела уже взять с подзеркальника и запихнуть в косметичку все, что должно было ей понадобиться. Он стоял все в том же отдалении, только смотрел. Странно, Вирга ощутила, как мурашки в теле, все не покидавшие ее, тоже заставляют дыхание учащаться, даже легкая дрожь возникла, усилилась настолько, что она испугалась – сейчас выронит косметичку и все флаконы и баночки. Пришлось вернуть все на подзеркальник. Надо успокоиться, прийти в себя. В конце концов, ничего не происходит, просто сама себя раскачала, растравила по-глупому настолько, что вдруг возникло желание. Желание близости, полной, телом к телу, чтобы его прикосновение обожгло еще раз, даже сильнее, и не только руку, но и… «Ты сходишь с ума!» – мысленно крикнула Вирга сама себе, но рассудок уже лишился контроля, сейчас ею владели силы, куда более мощные. Хорошо, что мальчик слишком скромен, чтобы воспользоваться этой ее слабостью. Хорошо… И вдруг стрелой пронзила ее мысль, простая и понятная: да уж не тот ли это самый, о ком неопределенно мечтаешь, воображаешь, мысленно разрешаешь ему все, потому что он – единственный, желанный, один на все времена? Не он ли – ее судьба? Может быть, для того, чтобы судьбе этой состояться, они и появились тут, сами того не сознавая? Да, почему бы ему не оказаться тем самым?

Она все еще стояла перед зеркалом, запрокинув голову, опустив руки, приоткрыв рот, и в зеркале видела, как он приблизился сзади. Жаркое дыхание обожгло затылок, горячие губы прижались к плечу, словно молния пронзила все тело, халатик вдруг оказался распахнутым, и ее груди, все еще молодо упругие, легли в его ладони. О господи, господи, что же это такое? Но ответа она не успела найти, потому что в самое ухо вошли слова:

– Я люблю тебя! Ты самая прекрасная, самая лучшая, желанная на все времена, ты моя богиня, всю жизнь хочу быть с тобой, мечтал о встрече с тобой, и вот встретил, я счастлив, каждое прикосновение к тебе – счастье, и ты сама мечтала о встрече со мною…

И еще множество, великое множество, струящийся поток слов, которые хочется слушать сейчас, потом, всю жизнь… Вирга, повинуясь его рукам, сейчас лежавшим уже на ее бедрах, сделала шажок вперед, выходя из каким-то образом оказавшихся на полу трусиков, халат она потеряла где-то раньше, где же мальчик? Вот он, стоит на коленях перед нею, целует все ниже… О, так же нельзя, неприлично… А в ушах все звучат его слова. «Ну что же ты медлишь, милый? Я хочу тебя, хочу всего, сейчас и всегда. Как ты силен – поднял, как пушинку… Войди в меня… Еще! Еще! Оооооо!.. Разве такое бывает в мире? Я могла бы умереть, не испытав этого… Спасибо тебе! Да, я готова еще. Как ты прекрасен! Твоя, навсегда твоя, только не прекращай сейчас, прошу, умоляю!..»

А мальчик, кажется, и сам переживал нечто подобное – да нет, какой там мальчик – атлет, титан, молодой бог – таким он сейчас представлялся женщине. Да и сам он если сперва только осуществлял задуманное, то сейчас, кажется, о главной задаче и не помнил, вообще ничего не помнил, ни о чем не думал – все происходило само собой, и он чувствовал, что сила его не иссякает, наоборот – прибавляется. Вот ведь повезло – такую женщину можешь и не встретить никогда, их в природе не бывает много. Вот… вот! Теперь можно и передохнуть, снова говоря что-то на ухо – слова сами возникают, их не приходится искать. Женщина что-то отвечает… Что?

– Ты ведь знал заранее, что так будет, когда шел ко мне?

Странный вопрос. О чем думал, когда шел?.. «Клянусь тигром, не знаю. Не помню. Думал… Ах да!»

– А с кем-то из этих шести у тебя тоже так было? Может быть, лучше?

Она, кажется, сразу даже не поняла, о чем это он.

– С кем? Ах те… Да я их никого и не знаю толком. Пришли, ушли…

– Но сказали ведь – куда ушли. Зачем оставили тела. Придут за ними, верно? Когда?

Он уже, кажется, опомнился, сообразил, что не только ведь для удовольствия сблизился с нею.

– Слушай, мне сейчас так хорошо – не надо говорить о другом, ладно?