В марте – апреле 1991 года на пленумах крупнейших партийных организаций страны – Киевского горкома Компартии Украины (10 марта 1991 г.), Ленинградского обкома КПСС (11 марта) и Московского горкома КПСС (23 апреля) – прозвучало требование об уходе Горбачева в отставку. В канун апрельского Пленума ЦК КПСС 32 секретаря российских обкомов и крайкомов партии из 72, подписали письмо в ЦК КПСС с требованием отставки генсека.

И вот 24 апреля 1991 года в мраморном зале Кремля Центральный комитет КПСС совместно с Центральной контрольной комиссией КПСС рассмотрели вопрос «О положении страны и путях вывода экономики из кризиса». Горбачев на Пленуме ограничился вступительным словом. С докладом выступил новый председатель Совмина СССР Валентин Сергеевич Павлов. После доклада начались выступления. генсек сразу же стал объектом жесткой критики.

После одного из критических выступлений Горбачев неожиданно встал из-за стола президиума и, пробормотав: «Ладно, хватит, сейчас всем отвечу!» – пошел к трибуне. В притихшем зале, не привыкшем видеть такого генсека, раздались возгласы: «Перерыв, перерыв!»

Начал Горбачев так: «Я коротко, успеете пообедать». И добавил: «Я должен констатировать, что около 70 процентов выступивших на Пленуме заявляют, что уровень популярности и авторитет генерального секретаря упали чуть ли не до нуля. Считаю, что в таком состоянии оставлять человека и партию нельзя. Это просто преступно. Предлагаю прекратить прения и решить вопрос о замене генсека и о том, кто займет его место между съездами. И кто смог бы к тому же устроить те 2–3 или 4 партии, которые сидят сейчас в этом зале… Ухожу в отставку!»

Среди участников Пленума возникло замешательство. Был объявлен перерыв, во время которого «горбачевцы» организовали сбор подписей в поддержку генсека. Параллельно проходило заседание Политбюро ЦК. Оно предложило пленуму следующее решение: «Исходя из высших интересов страны, народа, партии, снять с рассмотрения выдвинутое Михаилом Сергеевичем Горбачевым предложение о его отставке с поста генерального секретаря ЦК КПСС».

Это решение было принято 322 голосами «за», при 13 «против» и 14 воздержавшихся. Впоследствии «горбачевцы» говорили о якобы заранее подготовленной попытке сместить Горбачева. Это вызывает улыбку. Если бы попытка готовилась заранее, то она, без сомнения, удалась бы. Ведь нетрудно было просчитать реакцию «горбачевцев» и после перерыва выпустить второй эшелон выступающих, а при необходимости и третий, который бы настаивал на отстранения Горбачева от должности. Подобные вещи успешно проделывались даже на уровне райкомов партии.

Причем судьбу Горбачева могли решить несколько выступлений, аналогичные ранее упомянутому выступлению В. Бровикова, или одно выступление председателя КГБ СССР В. Крючкова. Соответственно, в этом случае не надо было устраивать так называемый августовский путч 1991 года.

В итоге судьба СССР стала наглядным примером правоты изречения американского поэта Ричарда Эберхарта: «Не бойся врагов, в худшем случае они могут тебя убить, не бойся друзей – в худшем случае они могут тебя предать. Бойся равнодушных – они не убивают и не предают, но только с их молчаливого согласия существуют на земле предательство и убийство».

В этой связи необходимо особо поговорить о главе КГБ СССР В. Крючкове, который в 1991 году мог несколькими словами изменить судьбу Союза. Однако не случилось. Это оказалось результатом кадрового тандема Горбачев – Крючков, прочно державшего Владимира Александровича в своих тисках.

Еще раз подчеркну, что в период 1989–1991 годов глава госбезопасности СССР Крючков обладал достаточной информацией о предательской деятельности как Горбачева, так и его ближайших соратников, а точнее подельников, Яковлева и Шеварднадзе.

Но Владимир Александрович занял весьма странную позицию в отношении генсека. Началось все с Александра Николаевича Яковлева. Напомню, что уже в 1989 году советским спецслужбам стало известно, что тот занимал выгодные для Запада позиции, противостоял «консервативным силам» в СССР и Запад мог твердо рассчитывать на него в любой ситуации.

Крючков доложил эту информацию Горбачеву. Но тот лишь предложил главе КГБ попытаться поговорить с Яковлевым. Известно, что разговор Крючкова с Яковлевым, проходивший в финской бане, оказался безрезультатным. Яковлев на вопросы Крючкова лишь вздыхал и молчал. Глава КГБ доложил об этом Горбачеву. Тот, побегав по кабинету, заявил, обращаясь к Крючкову: «Возможно, с тех пор он вообще для них ничего не делал?!» И разрешения на повторную, контрольную проверку Яковлева не дал. Крючков безропотно с этим согласился.

Спустя некоторое время Владимир Александрович вновь доложил Горбачеву о том, что по линии разведки и контрразведки поступили важные материалы о переговорах Горбачева с Бушем-старшим на Мальте. О них я уже писал. Михаил Сергеевич в ответ лишь буркнул: «Ну, мало ли что там пишут…» Странная реакция генерального секретаря ЦК КПСС на две весьма важные и тревожные информации почему-то не вызвала у председателя КГБ сомнений. И даже когда эти информации были подтверждены конкретными действиями президента СССР, Крючков не сделал должных выводов. В этой связи возникает вопрос: интересно, как бы в подобной ситуации действовали директор ФБР или глава ЦРУ?

Замечу, что в 1990 и в 1991 годах у председателя КГБ СССР, как члена Политбюро ЦК КПСС и депутата ВС СССР, было немало возможностей воздействовать на главу Советского государства. Не вызывает сомнений, что если бы Крючков публично озвучил лишь некоторые факты предательской политики генсека и президента, то, возможно, история нашей Родины развивалась бы по-другому. А Горбачев доживал бы жизнь не в роскошном баварском замке, а в тюремной камере.

Несколько слов о публичных выступлениях Крючкова. Он с тревогой, но весьма обтекаемо выступил на XXVIII съезда КПСС (июль 1990 г.), когда вопрос стоял, тем ли путем идет страна. Выступал он и на знаменитом IV съезде народных депутатов СССР, когда стало ясно, что Горбачев не только не справляется со своими обязанностями, но и противодействует выправлению положения в стране. Как говорилось, на этом съезде Владимир Александрович не осмелился поддержать выступление Сажи Умалатовой, хотя потом расценил его как подвиг.

Выступал Крючков на апрельском (1991) Пленуме ЦК КПСС, когда стоял вопрос об отстранении Горбачева от должности. Но вновь обошел стороной вопрос ответственности генсека за происходящее в Союзе. Наконец 17 июня 1991 года Владимир Александрович на закрытом заседании Верховного Совета СССР вновь говорил о внешних силах, активно действующих по созданию бедственного положения в стране. Он тогда констатировал, что «наше Отечество находится на грани катастрофы».

В подтверждение своих высказываний председатель КГБ озвучил секретную записку Юрия Владимировича Андропова «О планах ЦРУ по приобретению агентуры влияния среди советских граждан», датированную 1977 годом. В записке говорилось о том, что «американская разведка ставит задачу осуществлять вербовку агентуры влияния из числа советских граждан, проводить их обучение и в дальнейшем продвигать в сферу управления политикой, экономикой и наукой Советского Союза.