ЦРУ разработало программу индивидуальной подготовки агентов влияния, предусматривающую приобретение ими навыков шпионской деятельности, а также их концентрированную политическую и идеологическую обработку».

Также в записке подчеркивалось, что основное внимание ЦРУ будет обращено на советских граждан, «способных по своим личностным и деловым качествам в перспективе занять важные административные должности в партийном и советском аппаратах».

Известно, что к моменту выступления Владимира Александровича на заседании Верховного Совета «агенты влияния» были уже подготовлены, внедрены на соответствующие должности и вели «соответствующую» работу в интересах США. Поэтому действовать надо было без промедления. Однако Крючков ограничился рассуждениями на общие темы.

Если бы за его выступлением последовали бы действия КГБ по обезвреживанию агентов влияния, то можно было бы понять позицию умалчивания Владимира Александровича. Накануне операции по обезвреживанию врагов недопустимо разглашение их фамилий. Но после выступления шефа КГБ на закрытом заседании Верховного Совета и после его выступления на IV съезде народных депутатов СССР так ничего и не последовало.

Напрашивается вывод. Видимо, агенты влияния были слишком могущественными людьми. Об этом мне намекнул один из бывших замов председателя КГБ. Этот вывод косвенно подтвердил начальник Управления нелегальной разведки ПГУ КГБ СССР (Управления «С») генерал КГБ Юрий Иванович Дроздов. Он, ссылаясь на американского разведчика, заявил корреспонденту «Российской газеты» (31.08.2007) о том, что ЦРУ и Госдепартамент США имели в СССР «агентуру на самом верху».

Но в таком случае единственным способом, которым эту агентуру следовало обезвредить, было оглашение их фамилий. Напомню, что в 1981 году в Италии таким образом удалось предотвратить правый государственный переворот, который готовили члены тайной масонской ложи «П-2». Для этого оказалось достаточным опубликовать список с фамилиями 962 членов этой ложи. В нее входили три министра тогдашнего правительства Италии, руководители всех трех итальянских спецслужб, политический секретарь социал-демократической партии, зам. министра обороны, президент объединения итальянских промышленников «Конфиндустрия» и т. д.

Самую многочисленную часть ложи составляли военные: начальник Генерального штаба Министерства обороны Италии, заместитель главнокомандующего военно-морскими силами НАТО в Южной Европе и др. И тем не менее обнародование списка заговорщиков-масонов поставило крест на их планах. Этот скандал в Италии, несомненно, был известен Крючкову.

Не вызывает сомнений, что главе КГБ было известно о международной встрече делегаций органов госбезопасности социалистических государств, состоявшейся в 1974 году в Гаване. На этой встрече особый интерес вызвало выступление начальника контрразведки социалистической Чехословакии Мольнара. Цитату из его выступления привел в своей книге «Как готовили предателей: Начальник политической контрразведки свидетельствует…» Филипп Денисович Бобков, первый зам. Крючкова и участник встречи в Гаване.

Мольнар заявил: «Хочу предупредить вас, что настоящая опасность наступит тогда, когда на сотрудничество с противником пойдут представители властных структур, лица, стоящие у власти. Мотивы их сближения с противником могут быть разными. Это может быть стремление найти гарантии укрепления личной власти, слабая убежденность в социалистическом мировоззрении, научная неподготовленность…

Говорю это на опыте моей Чехословакии. Мы пережили то, что творили руководители государства во времена Дубчека, то, что делал он сам. И органы государственной безопасности не могли препятствовать тому, что вело к гибели строя. Мы не могли выступить против власти, потому что народ верил власти, а не тем, кто выступает против нее. Тем более что они прикрывались клятвами в верности идеям Маркса и Ленина, утверждали на словах социализм, борясь с изъянами прошлого. Стать “переворотчиками” мы не могли.

Хочу предупредить и призвать вас подумать, как поступать в таких случаях. Одно дело подпольная борьба отдельных лиц или групповых формирований, которые вступили в сотрудничество с противником. И совсем другое, когда происходит изменение позиций руководителей партии и государства в сторону от социалистического пути развития. Ревизионизм охватывает высшие эшелоны власти…» (М.: Эксмо; Алгоритм, 2011).

Вышеизложенное подтверждает ранее сделанный вывод. Ситуацию в 1991 году можно было бы изменить только в случае, если бы Крючков назвал фамилии агентов влияния Запада. Тем более, что председатель КГБ СССР к тому времени, как я уже упоминал, располагал списком 2200 агентов влияния Запада в СССР.

Почему же глава организации, призванной защищать безопасность страны, занимал такую позицию? Поведение Крючкова в 1990–1991 годах пытаются объяснить по-разному. В том числе и тем, что он безгранично верил Горбачеву. Однако этим оправдывать бездействие главы госбезопасности в период, когда стало очевидным явное предательство руководителя Советского государства, невозможно.

Замечу, что ситуация тогда сложилась более чем странная. Подчиненные председателя КГБ хорошо осознавали происходящее в стране, а их шеф пребывал в святом неведении. Об этом свидетельствует следующий факт. 23 февраля 1990 года собрание представителей подразделений Центрального аппарата КГБ СССР обратилось к Генеральному секретарю ЦК КПСС, председателю ВС СССР М. Горбачеву с заявлением.

В нем говорилось: «…В чекистских коллективах выражается недоумение по поводу того, что руководящие органы страны, располагая упреждающей информацией о назревающих негативных явлениях, явно запаздывают с принятием жизненно важных политических решений, проявляют медлительность и нерешительность, не используют силу действующих ныне законодательных актов.

Затягивается принятие ряда важных для общества законов, в том числе по вопросам усиления борьбы с организованной преступностью, о Комитете государственной безопасности СССР, о преступлениях против государства, о преступлениях против мира и безопасности человечества. Отсутствие этих законов лишает правовой основы борьбу с наиболее опасными формами организованной преступности, коррупцией, с преступлениями в сфере внешнеэкономической деятельности, не позволяет эффективно обеспечить безопасность государства и граждан…»

Заявление чекистов Горбачев даже не удостоил ответа. Кстати, это заявление было хорошо известно Крючкову, и молчание генсека давало право председателю КГБ СССР публично поставить перед Горбачевым вопросы, которые были изложены в заявлении.

Помимо этого, возникает вопрос, почему публичные выступления Крючкова о грозящей стране опасности не возымели должного эффекта? Почему они оказались гласом в пустыне? Ведь они, казалось бы, были проникнуты озабоченностью судьбой СССР.

Прежде всего, потому, что проблемы преподносились им в общих чертах, без конкретных фактов и фамилий. Я помню свою реакцию, да и реакцию тех членов ЦК КПСС и народных депутатов ВС СССР, с которыми я общался, на выступления Крючкова. За годы советской власти мы привыкли, что советскую общественность периодически информировали о «коварных» планах Запада. Но тем дело и кончалось, происки врагов всегда успешно пресекались.