– Вы вернулись, – с непонятным мне облегчением произнес риентанец и, прежде чем я успела что-то предпринять или объяснить, заключил меня в объятия. Недоумевая, я все же решила проявить такт и обняла его в ответ. Разумеется, это была не основная причина, но признаваться, что мне хотелось вновь почувствовать его тепло и запах, я не собиралась.

– Да. Мы не хотели заставлять тебя беспокоиться, – тихо призналась я, зарываясь носом в чужое плечо.

– Хорошо, что вы уже здесь, – тихо проговорил мужчина. И мне показалось, что кто-то мягко коснулся моей макушки. А после теплое дыхание пощекотало ушко. – Я скучал, – признался Танар, прижимая меня сильнее.

– Я тоже. – Меня немного смущала ситуация. Постоянно казалось, что кто-то может выйти и увидеть не предназначенное для него зрелище. Все же я старалась не слишком демонстрировать свои личные отношения публике, а в случае с Танаром… а были ли отношения? Есть ли в его интересе нечто большее, чем воспитание и ответственность? Я не знала ответа.

Сделав над собой усилие, я отстранилась, делая шаг назад. Танар остался на месте, внимательно глядя мне в глаза. Я не смогла долго выносить его взгляд и принялась изучать мозаику, которой было выложено покрытие крыльца.

– Я повел себя недопустимо, прошу меня извинить, – ледяным голосом произнес риентанец. – Позвольте вас проводить?

– Нет, – выдохнула я, ошарашенно глядя на перемены. Танар поджал губы, услышав мой отказ. А я увидела, пожалуй, свой самый большой кошмар во плоти. Абсолютно эмоционально стерильного человека. И к моему ужасу, это был тот, на лице которого мне так нравилось видеть улыбку. Сердце сжалось от горечи, как будто я потеряла что-то до того важное, что считала неотъемлемой частью себя.

– Я вовсе не этого хотела! – Я порывисто дернулась к нему и обняла, не давая уйти или отстраниться. Мне не хватало роста, чтобы говорить ему на ухо, но я знала, что он услышит. Если захочет, но захочет ли? – Я просто не понимаю, что происходит. Тогда, сейчас, к чему все это приведет… Я не знаю, как мне относиться к вам… к тебе. Не знаю, как правильно реагировать. Я не привыкла думать о ком-то еще иначе, чем о друге или члене семьи. Но к друзьям я так не отношусь. И я не понимаю, что со мной творится, – последние слова я говорила почти неслышным шепотом. Но он услышал. Развернулся, чтобы оказаться лицом ко мне, нежно взял за подбородок, заставляя посмотреть на него, и поцеловал.

Нежно, как будто бабочка касалась моих губ, благодарно и очень тепло. И я поверила, что все происходит правильно, так, как и должно быть, так, как я всегда боялась и втайне мечтала. По-настоящему.

Я не знала, сколько времени продолжалась эта мимолетная ласка, не знала, хватились ли нашего отсутствия, но понимала, что хочу еще. Что мне мало просто стоять рядом с этим человеком, мало говорить с ним, мало знать, где он. Мне хотелось большего. И ему, я очень надеялась, тоже хотелось бы продолжения.

– Мари, – позвал он. Я посмотрела ему в глаза. Синие, в них мне виделись звездочки. – Ты замерзла, идем в дом.

И он одной рукой приобнял меня за плечи, другой открывая мне дверь и пропуская внутрь. Холл был пуст, и я поблагодарила небо, что никто не ждал нас здесь.

– Все хорошо, – тихо заверили меня, притягивая к себе и вновь заключая в объятия. – Здесь никто тебя не осудит. Ты ведь этого боишься?

– Нет, – призналась я.

– А чего? – спросил он. Ему был важен мой ответ, я видела это по глазам, мгновенно ставшим серьезными, по тому, как напряглись губы, как проявилась морщинка на лбу. Он напряженно ждал ответа, а я медлила, боясь признаться себе и ему в своей главной ошибке. А ничем другим, после моей глупости на корабле и всего, что я успела ему наговорить, это быть не могло.

– Я боюсь, что влюбилась в человека, который не полюбит меня, – обреченно призналась, понимая, что забиваю гвозди в крышку своего гроба. После этого признания я больше не смогу к нему подойти, и только издалека смогу наблюдать за ним, ждать, когда он улыбнется, и мучиться от того, что улыбка адресована не мне.

Я боялась, что это была игра. Жестокая игра с его стороны, решившего проучить своевольную девчонку, посмевшую отказаться от выгодного предложения и теперь отчаянно надеявшуюся на второй шанс. Он не мог не понимать, что делает. Не мог не знать, что происходит. Танан со своими оговорками, семья Танара и его же отношение к ней, его надежность, благородство, забота, которую он проявлял ко мне. Все это заставляло меня думать о нем, думать и вспоминать наше знакомство, наши ужины, когда я делала вид, что читаю, а сама разглядывала его из-за страниц документов, нашу прогулку по парку, совместный поход по магазинам…

Больше всего я боялась, что это было игрой.

Погрузившись в собственные переживания, я едва не пропустила его ответ. Часть его слов канула в небытие, но я услышала главное. То, что заставило выдохнуть с облегчением и прижаться к этому невозможному, невероятному мужчине.

– …боялся, что своенравная девчонка не поверит в мою искренность, – закончил он, касаясь губами моего виска. – И когда я скажу ей, что не хочу ее терять, убежит не попрощавшись.

– Я верю. – Улыбка получилась сама собой, а руки крепче сжали того, кого я не хотела больше отпускать. – И не убегу, – пообещала я, глядя прямо ему в глаза.

– Я знаю, – улыбнулся он мне в ответ. – И не отпущу.

– Даже с Тананом? – фыркнула я. Воображение нарисовало веселую картинку уговоров Танара отпустить нас с Косичкой на Флору.

– Только если возьмешь охрану и не будешь спорить по поводу ее количества, – предупредил меня Танар. Он и сейчас не забывал об ответственности. Но он беспокоился обо мне, и это было приятно.

– Не буду, – легко пообещала я. Знала бы, чем это кончится, промолчала…

– Договорились. – И меня поцеловали в нос, заставив громко чихнуть. – Идем к столу. Тетя уже заждалась нас.

– Идем, – согласилась я.

В обеденный зал мы входили, держась за руки. Он чуть впереди, а я за ним. Собравшиеся выдохнули с облегчением, из-за чего у меня сложилось впечатление, что план был придуман заранее и отсутствие посторонних в холле также было устроено специально.

Найдя взглядом довольного Косичку, я убедилась в своих подозрениях, но грозить ему кулаком не стала. Все же он был прав, оставляя нас наедине. Мне нужно было объясниться, чтобы перестать чувствовать себя не в своей тарелке, а ему… Я бросила взгляд на своего… хм… парня. Танар чуть дернул головой, спрашивая, все ли в порядке, и я согласно кивнула. И почему я раньше не замечала, с какой нежностью могут смотреть эти глаза, с какой заботой могут поддерживать эти руки, с каким облегчением и счастьем улыбаться эти губы.

Самая эмоциональная, Анвара, протерла уголки глаз платочком. Лиран, стоявший позади нее, наклонился к жене и что-то произнес, отчего женщина зарделась. Косичка, разместившийся рядом с ними, покраснел кончиками ушек. Даже их кузина с маленькими демонятами отвлеклась от своих дел и с благодарностью посмотрела на меня.